Телевизор. Исповедь одного шпиона - [3]

Автор явно увлекается стилизацией, как убийца в плохом детективе заметает следы; как следствие, мы сталкиваемся с тяжеловесной русской грамматикой XVIII века, еще очень трудной для современного читателя. При этом многочисленные «сие», «оные» и «ежели» употребляются к месту и не к месту, и не нужно быть филологом, чтобы обнаружить фейк.

Я потратил не один месяц на приведение этого стилистического кошмара в читабельный вид. Я заменил устаревшие слова на понятные и привычные, исправил дореволюционную орфографию и максимально упростил и осовременил текст. Я убрал пышные имперские обороты, многоэтажные панегирики и предуведомления, характерные для галантного века («следует излагать дело ясно и кратко, без больших титулов», – сказал бы по этому поводу фельдмаршал Суворов). Я изменил написание многих имен и географических названий: «Дидерот», «Халеб», «сейки», «Ливурна», «Шакеспир» и т. д. В некоторых случаях я вообще менял имена и названия, чтобы облегчить читательское восприятие, добавляя, таким образом, еще больше вранья и несуразицы к изначальной мистификации. К примеру, в одном месте упоминается работа малоизвестного физиократа, и я заменил это имя на привычного русскому уху Адама Смита, а в другом месте исправил Сент-Джеймсский дворец на Букингемский; никому не известный галантный балет стал, разумеется, Марлезонским и т. д.

Я вырезал значительную часть занудных авторских отступлений (за исключением важной для понимания фабулы истории русско-турецких войн), добавил название и эпиграф, разбил повесть на части и главы, все перестроил и подладил, сделал сноски, разъясняющие то или иное непонятное слово. В итоге получился классический исторический роман, с приключениями, войнушкой, первой любовью и первым предательством. Да, современные подростки в основном смотрят аниме, но, возможно, книжка понравится тем, кто был школьником лет двадцать назад и помнит еще стук своего сердца при чтении Киплинга и Стивенсона.

Уверен, найдутся читатели, которым моя «модернистская» редактура не понравится. Возможно, будут и читатели, которые скажут: автор и на самом деле написал эти записки, двести лет назад, а вы, Борис, всё испортили; а подайте-ка нам оригинал рукописи, чтобы мы могли восстановить подлинный текст гения, как музыковеды очищают «Реквием» от нот Зюсмайера. Заранее предупреждаю таких ревнителей истины, что рукописи у меня, конечно же, уже нет, она осталась на старой квартире, и если вы хотите пойти и поскандалить с моей бывшей, напишите мне в фейсбуке, я дам вам адрес.

* * *

Экстрасенса я больше не видел. Однажды только, в августе, я получил по электронной почте коротенькое письмецо: «Ежели вы еще не читали, то лучше выбросьте на помойку или сожгите, от греха подальше». Я отвечал, что рукопись мне понравилась, и я уже почти всё отредактировал. Однако, отправив письмо, я получил через минуту автоматическое уведомление от почтового сервера: «Delivery to the following recipient failed».

Я проходил в сомнениях еще несколько месяцев. Я выполнил свою редакторскую работу, а автор не выходит на связь! Я денег хочу, вообще-то, мне жить на что-то нужно, из банка звонят десять раз на дню, грозятся в черный список занести… Ходил я так, ходил, а потом отправил перепечатанную и отредактированную мной рукопись под своим именем одному знакомому издателю.

Вопрос авторства, как мне кажется, в принципе недостоин внимания просвещенного читателя. Половина лучших книг мира написана неизвестными авторами, а другая половина – под псевдонимами, которые убили настоящую фамилию (образно говоря, Марк Твен выстрелил в Сэмюэля Клеменса из кольта, а Фигль-Мигль – в Екатерину Чеботареву крылатыми ракетами семейства «Калибр»). Вопрос в другом: где проходит граница между авторским текстом и редактурой, и не слишком ли часто мы поем дифирамбы автору, там, где хвалить на самом деле нужно его редактора? Неизвестному редактору надо поставить памятник, как неизвестному солдату или собаке Павлова; к сожалению, общество до этой простой мысли за несколько тысячелетий письменности пока не доросло, и работа редактора продолжает оставаться одной из самых бесславных и низкооплачиваемых.

* * *

В заключение этого дурацкого предуведомления я хотел бы поблагодарить нескольких людей, без которых эта книга никогда не состоялась бы. Во-первых, Наталию Курчатову, ставшую в некотором роде крестной матерью этого непослушного дракона. Во-вторых, Андрея Аствацатурова и Дмитрия Орехова, за многолетнее наставничество, и всех моих друзей по «Взмаху» и «Чердаку»: Женю Овчинникову, Таню Млынчик, Антона Ратникова, Диму Диканова, Машу Томареву и многих-многих других, за постоянную моральную поддержку. В-третьих, Леонида Немцева, Артема Фаустова и Марину Кронидову, за первый критический отклик. Отдельное спасибо Виктору Сергеевичу Белявскому, за консультацию по некоторым масонским вопросам, и Леониду Абрамовичу Юзефовичу, за небесное электричество, а также Ульяне Рассказовой, за немецкий романтизм. Вам, сочувственники мои, сказали бы в XVIII веке, сие сочинение посвящено да будет.

Часть первая. Солдатский сын