Телевизор. Исповедь одного шпиона - [25]

Тогда Турция была еще сильна, а Московия ничтожна, что, впрочем, не мешало московитам похваляться. Дели-Петрун объявил себя императором и потребовал признания сего титула султаном, подобно тому, как древние киевские каганы раболепно испрашивали право на свое княжество у греков. Порог Счастья отвечал недоумением. Сие привело к новой войне. Соединясь с немецким кесарем[84], московиты четыре года сряду враждовали против Турции, овладев Крымом и Азовом. В 1150 году был заключен Белградский мир; московиты возвратили все захваченные земли, и только тогда султан Магомет соблаговолил пожаловать московской царице Анне, племяннице Дели-Петруна, диплом на императорство.

Долгое время после этого между Турцией и Московией был мир. Однако московиты не сидели без дела, воюя помаленьку то со шведами, то с королем Барандабурка[85]. Они научились прилаживать маленькие пушки к лафетам, строить корабли на Балтыкском море и стрелять плутонгами. Единственным недостатком армии московитов была нехватка акынджи[86], но и этот вопрос был решен путем привлечения на службу казаков, калмыков и татар. И, наконец, у московитов была хорошо поставленная дипломатия, в том числе шпионская.

Источником новой войны опять стали украинские события. На протяжении многих столетий поляки, сами исповедуя римскую веру, держали украинцев и другие народы, придерживающиеся греческого учения, за рабов. Когда же наступили просвещенные времена и появилась идея равенства всех народов перед законом, поляки оставались последними, кто не соглашался на общественный договор. «Почему мы должны уравнивать свои древние дворянские вольности, – говорили они, – с какими-то хохлами; пусть они и дальше будут нашими рабами». То же было и с барандабуркскими христианами, и с другими диссидентами, живущими в Польше. Унижение гражданских прав достигло своего предела, и вскоре началась революция. Вооружившись кольями, украинцы стали жечь польские усадьбы и убивать всех, кто, по их мнению, мешал равноправию, в том числе иудеев. В Умани повстанцы ворвались в город; иудеи укрылись в синагоге; революционеры приставили к дверям синагоги пушку, выстрелили и перебили всех, кто за ней находился, включая детей и женщин.

От этих ужасов многие бежали в Молдавию. Революционеры преследовали своих врагов, попросту не замечая в порыве страстей, что они находятся уже на землях правоверных. Беглецы укрылись в Балте; но и это их не спасло: революционеры вступили в город, уничтожая всех поляков и иудеев. Потом они ушли, и на место их пришли татары, которые вырезали в Балте всех христиан. Потом ушли татары, и явилась чума, добившая всех оставшихся в живых. На месте цветущего по весне города к осени образовалась гора выжженного щебня, с разбросанными повсюду трупами.

Когда эти новости достигли Порога Счастья, началось всеобщее волнение, которое можно сравнить разве что с волнением на кухне, когда нескольким поварам поручается приготовить яхни[87], и вот, они суетятся, выхватывая друг у друг кастрюли и вырывая лучшие куски мяса. Приехавшие в Истанбул поляки клянчили денег и мести, татары колотили себя в грудь и кричали, что с позволения халифа они дойдут до Москвы и обратят ее в истинную веру. Был вызван Апрышкуф[88]. «Москва поддерживает революцию, а некоторые из повстанцев имеют московское гражданство, – сказал рейс-эфенди. – Требуем прекратить вмешательство в польские дела и прочая». Апрышкуф, старый и хитрый дипломат, заявил, что Москва выступает за равенство наций, а виновные будут наказаны; и, действительно, вскоре войска московитов арестовали главных казацких полковников и предали их справедливому суду. Но это никого уже не удовлетворило; льстивыми речами поляки и татары склонили султана на погибельный путь. Великий визирь Мухсин-заде, человек осторожный и опытный, воевавший с московитами еще в прошлую войну, был против кровопролития, разумно полагая, что не нужно тягаться с армией, победившей самого короля Барандабурка. Но мудрым советам его никто не внял, а послушались авантюристов, искавших только своей выгоды. Великого визиря удалили от лица султана и сослали на Родос, а на место его поставили айдынского мухасиля Гамзе-пашу. Апрышкуф был заключен в Семибашенный замок.

Была еще одна причина не начинать войну с Московией, о которой хорошо знал Мухсин-заде, а все остальные не имели ни малейшего представления. Именно по этой причине, о великий султан, я и оказался в главном московском городе Путурбурке, более напоминающем древний Содом, справедливо уничтоженный Аллахом дождем камней из обожженной глины. И был ужасен тот дождь для тех, кто был увещеваем, но не внял…

Часть третья. Девятая экспедиция

Писано в Саронно, летом 1800 года

Глава двенадцатая, в которой в Петербурге материализуются бесы

Здесь, любезный читатель, я должен внезапно остановиться и вернуться на полгода назад, чтобы разъяснить некоторые детали, без которых дальнейшее повествование будет непонятным. Как-то раз мы с премьер-министром пошли к купцу Копнину за новой партией «Санктпитербурхских ведомостей». Была ранняя весна, апрель, все вокруг было в грязных лужах. Контора книготорговца была на Пяти углах. Копнин был занят, в приемной теснились чернорабочие, которым недоплатили, один извозчик, все требовавший сгрузить какие-то тюки, и еще несколько ничем не примечательных посетителей.