Телевизор. Исповедь одного шпиона - [160]
Я бросился к Фефе и стал целовать ее руки.
– Но как? – прошептал я. – Ты же вышла замуж за своего итальянца! Почему ты здесь, в России, в Петербурге?
– Не знаю, с чего ты так решил…
– Но я видел… я знаю, что он сделал тебе предложение… и ты согласилась…
– Нет, нет, – засмеялась Фефа, – предложение, которое мне сделал мой старый и женатый учитель пения, – это стать певицей. Я пела сначала в Мюнхене, в театре Сальвадор, под именем signorina Manservisi, как будто я дочь своего учителя. Потом еще в Италии, недолго… А еще потом меня нашел ваш сумасшедший актер, Иван Афанасьевич; он убедил меня переехать в Россию, чтобы петь здесь, в Оперном доме, при императорском дворе…
– То есть ты так и не вышла замуж?
– Нет, – весело махнула рукой Фефа. – Я же бесприданница, да еще с ребенком.
Я увидел вдруг, что из-за подола ее платья выглядывает маленькая, годовалая девочка, лишь недавно вставшая на ножки, с погремушкой в руке. Фефа подняла ее на руки и прижала к себе; она была похожа сейчас на Богоматерь с младенцем, на одной из тех бесчисленных картин, которые я видел в Италии.
– Посмотри, Фике, – сказала она. – Это твой отец. Он год шлялся непонятно где, а потом еще полгода сидел в тюрьме.
– Милошка, это моя вина, – пустила слезу Екатерина. – Фаш сокол летал по порушению русской коллегии, ловил самозванцев. О хоспади, как же я люблю глюпый мелодрам! Фтобы ф развязке добро победило зло, любофь – смерть, и фсе, фсе без исклюшения были шастлифы; и фтобы, как ф поговорке, фот и сказошке конец, а кто слюшал – молодец!
А теперь, любезный читатель, позволь мне опустить стыдливый занавес над этой фульгарностью.
Пролог вместо эпилога. Письма песочного человека
28 июня 1743 года. Деттинген
Мой дорогой Стенли!
Я пишу тебе в большом воодушевлении, не свойственном, по правде говоря, моей натуре, мизантропической и лишенной иллюзий. В этом отношении я напоминаю сам себе дублинского декана Свифта, того, что недавно сошел с ума. Элементарный diagnosis ex observatione[388] подсказывает разуму, что бо́льшая часть человечества недалеко ушла от американских дикарей. Законы, которыми мы живем, суть припудренные обычаи, присущие любому обществу, в основе которого тщеславие и глупость, часто переходящие друг в друга, только у американцев это выражается в количестве снятых скальпов, а у англичан – в денежном эквиваленте.
Но довольно об ухе Дженкинса[389] и прочем варварстве. С радостию сообщаю тебе, мой дорогой Стенли, что прагматическая армия, ведомая нашим королем Георгом, отбросила атаковавших нас вчера французов за Майн. Я сопровождал короля практически все время и могу сказать: никогда еще я не был так уверен в силе английского оружия. Конечно, я, как и все, не могу одобрить наши вынужденные траты на войну. Король щедро субсидирует империю, рассчитывая, очевидно, что это отведет угрозу от столь любезного ему Ганновера.
После боя по просьбе короля мне пришлось оперировать одного солдата. Пуля раздробила os frontale[390]. Мне пришлось вынуть глаз и наложить повязку.
Передавай привет Б. Л. Я его очень люблю.
Твой Джон
P. S. Что ты думаешь о русских? Примут ли они участие в войне? Я читал у Томсона о русских красавицах, чистых, быстрых, пышногрудых и ловких в движениях на коньках.
12 мая 1745 года. Фонтенуа
Дорогой Стенли!
Мориц нанес нам унизительнейшее поражение. Я сам получил рану. Вот как это было. Под барабанный бой наши пехотные колонны двинулись на французов. Когда же мы подступили на расстояние выстрела, один из наших офицеров вышел вперед и сказал: «Джентльмены, стреляйте первыми!» Французы тоже сначала расшаркивались, но потом взвели курки и произвели залп, начисто выкосивший половину наших солдат.
Эта глупая война противоречит всему, что мы видели раньше. Рыцарства больше не будет, будут только кровь и смерть. Есть вещи, которых я не понимаю. Например, по какой причине просвещенные европейские государи убивают почем зря чужих и своих подданных. Не понимаю.
Джон
16 декабря 1745 года. Кессельсдорф
Дорогой Стенли!
Саксонская война, кажется, подошла к концу и, кажется, она вчистую проиграна. Честно говоря, я даже рад тому, что наш король не принимает в ней никакого участия, отвлеченный шотландским восстанием. Одна напасть уберегла нас от другой, куда более значительной.
Здесь лютый мороз, до такой степени, что всё вокруг покрыто замерзшими кровавыми лужами, а главное – совершенно нечего есть. Весь мой провиант последние несколько дней составляют кусок сухаря и гнилая солонина. Кругом горы окоченевших трупов, их никто не убирает.
Как только будет заключен мир, я планирую вернуться в Лондон и возобновить практику.
Твой Джон
7 мая 1747 года. Потсдам
Милый Стенли!
Я успешно достиг резиденции Фрица. Размах его построений поражает. По сравнению с Фридриховыми замыслами Версаль – детская рогатка супротив гаубицы. Я осмотрел его глаза и нашел их превосходными. Фриц обласкал меня и пригласил на музыкальный вечер, на коих он сам играет на флейте различные музыкальные сочинения. Так было и на этот раз. Все заняли свои места, король начал было настраивать флейту, как вдруг вошел офицер и подал письмо. Фридрих прочитал письмо и чрезвычайно взволновался, до такой степени даже, что я подумал было, наш добрый король Георг снова объявил ему войну. Однако страхи мои оказались напрасными.
Мой мир никогда не делился на части. Я жила мгновением и успешно справлялась со своими проблемами. Для меня не было деления на будущее, настоящее и прошлое.2015 год. Мое настоящее. В котором были мама с папой, четвертый курс университета с дипломной работой и дальнейшим обучением в магистратуре, друзья и спокойная жизнь. Я не знала, что будет дальше.3116 год. Мое новое настоящее. В котором где-то далеко на других планетах есть 3 капсулы сна с моими родными. Их необходимо найти!Я очнулась в далеком будущем на собственном корабле с долгом — продолжить дело отца и во что бы то ни стало не дать никому причинить вред моим новым друзьям и подопечным.ЧЕРНОВИК.
Любовная лирика всегда очень личный предмет. Трудно найти человека, который не испытывал бы подобные чувства внутри души, только не мог выразить словами то, что доступно поэту. Любовная лирика близка тому, кто сам погружен в негу нежности и буйство неистовых желаний.Любовная лирика в книге – это многогранная поэзия, где царствуют чудесные мгновенья, таинственный покой, томительный обман, очарование неземных чувств.Где бьются волны неземных чувств, сладостных молитв, возвышенных страстей – «всё то, что так и гибельно, и мило».
Руководство для выживальщиков от автора «оптимистичных (пост)апокалипсисов» от археопрограммирования — «Пламени над бездной», «Витлинга» и «Детей небес».Обычно произведения в жанре пост-апа эксплуатируют клишированный набор представлений о немедленном упадке человеческой цивилизации и ее откате в варварство планетного или галактического масштаба. На самом деле для любой сколько-нибудь развитой цивилизации потеря всего багажа накопленных знаний крайне маловероятна, как только достигается стадия повсеместной информатизации.
Рассказ описывает настоящее время. Главный герой повествования, одинокий парень, каких в нашем мире много. Можно сказать, что он самый обычный персонаж. Но! В один из дней он знакомится с женщиной, при обстоятельствах, которые по началу, можно было назвать «вольностью от скуки». Буквально за короткое время он влюбляется, и в тот же вечер, по своей рассеянности из за чувств нахлынувших на него, прощается с героиней, не узнав номера ее телефона. Существует ли любовь с первого взгляда, или это всего лишь «химия»? Сможет ли главный герой снова встретить девушку, которую так глупо потерял в тот вечер?
В книге собраны разнохарактерные стихи и песни Артура Арапова, написанные в конце XX и начале XXI вв. Многие представленные в сборнике песни неоднократно исполнялись со сцены, также их можно послушать в Интернете.
Когда вы смотрите на море, вы видите поверхность, а не глубину.