Телестерион [Сборник сюит] - [65]

Шрифт
Интервал
                                      Сама я — нет?
                  Г р а ф
Напрасно споришь. Мы уедем вместе.
Идем к гостям. Нам нужно попрощаться.
                   (Уходят.)

2

Дача княгини Вяземской. Княгиня на террасе высоко над морем пишет письмо мужу; слышны детские голоса и звонкий смех Пушкина.


             К н я г и н я
В одну минуту горести забыв,
С детьми он, словно отрок милый, весел;
Стремглав бежит, хохочет до упаду,
А только что вздыхал: "Тоска! Тоска!"
Гонимый горем, он бросался в море
Иль в гротах исчезал один до ночи;
А я, как мать, волнуясь, но покорно
Ждала его у моря, жив ли он,
Боясь подумать. Между тем как солнце,
Пылая вещею личиной бога, —
А на закате Гелиос похож
На старца пламенного, лик живой…
    (Пишет, иногда проговаривая вслух.)
Он обнаружил там пещеру нимф.
Он говорит, что Еврипид писал
Трагедии свои в подобных гротах,
Что, мол, неудивительно нисколько, —
Там песнь миров слышна и гимн веков.
           Д е т с к и й  г о л о с
Ах, Пушкин, где же вы? Идемте с нами!

Показывается Пушкин, поводя руками в полном отчаянии.


Где дети? Что случилось?
                П у ш к и н
                                                Ничего.
Не беспокойтесь. Грусть напала снова.
Такая грусть, хоть плачь, пляши иль пой.
О, никогда не буду счастлив я!
                К н я г и н я
В несчастье вашем, Пушкин, больше счастья,
Чем в жизни многих смертных; вы поэт…
                П у ш к и н
Простого счастья я хочу. Я — смертный.
Я жить хочу, а на досуге петь…
                 К н я г и н я
Жениться?
                П у ш к и н
                    Мне? О, нет! Что музы скажут?
                 К н я г и н я
А, вспомнили о музах? Это лучше.
Я с ними здесь оставлю вас на время,
Сама ж с детьми отправлюсь на прогулку.
                 П у ш к и н
Я лучше спрячусь в доме, как в пещере.
Я синих далей моря не могу
Спокойно видеть, кораблей на рейде.
Не знаю, что удерживает больше
Меня на берегу.
                К н я г и н я
                               Опять побег
У вас в уме? Куда? Душа поэта
Объемлет мир…
                 П у ш к и н
                              И всюду он изгнанник?
          Ж е н с к и й  г о л о с
Посланец Феба, он повсюду дома.
                 К н я г и н я
Кто здесь?
                 П у ш к и н
                    Идите к детям. Я, пожалуй,
Вот здесь вздремну, как сам Великий Пан.
Мне странно, нынче все чего-то жду.
Свершилось в мире иль во мне, не знаю.
                 К н я г и н я
О, милый Пушкин, как боюсь за вас.
                 П у ш к и н
Нет, для меня не страшное как будто,
Скорее радостное.
                 К н я г и н я
                                  Что? Свиданье?
Надеетесь увидеться с графиней?
Безумие! Погубите ее.
Себя же вы давно уж погубили.
                 П у ш к и н
Ужель любовь погибель? Вдохновенье,
Когда и мука — песенный напев.
                К н я г и н я
Что говорила? Да поможет Феб!
                 (Уходит.)

Поэт усаживается за столик, достает какие-то бумажки из кармана и из книжки; задумчивый, он то и дело вскакивает, неожиданно расхохотавшись, выказывая два ряда прекрасных зубов; при этом нет-нет он слышит голоса, то музы, мелькающие перед его большими голубыми глазами, как световые образования.


              1-я  м у з а
Впервые вижу я его. Ужасно.
И вправду некрасив. Скорей сатир,
Кудряв и синеглаз, в рубашке белой,
Вскочил, как прыгнул, и смеется звонко.
               2-я  м у з а
И я смеюсь с ним заодно. Он мил.
                  П о э т
Да кто же здесь? Я слышу голоса,
Смеющиеся весело и нежно,
Как ласковы бывают с нами девы,
Когда мы юны, обещая счастье,
Увы, не нам.
               3-я  м у з а
                        Увы? Он слышит нас!
Но, кажется, не видит. Мы явиться
Воочию могли бы?
               1-я  м у з а
                                   Да, конечно.
Как видит он своих знакомцев в мире
Его же жизни и фантазий чудных,
Когда смыкаются и явь, и сон.
               2-я  м у з а
Пером провел он быстро по бумаге,
Схватив сейчас мой профиль, плечи, стан…
               3-я  м у з а
Что ж, покажи скорей ему и ножки,
Небось они приглянутся поэту,
И будешь явлена, какая есть.
               2-я  м у з а
Да не одна, а с вами. К жизни вызвал
Всех нас он, Мусагет, и важно весел.
                  П о э т
О, музы! В самом деле, это вы?
В мечтах я видел вас, но на яву, —
Ведь вы явились наяву, — впервые.
И я смущен, быть может, потому,
Что быть счастливым — новость для меня.
Прекрасны вы! И вечно юны, правда?
Смущен я и прозваньем Мусагет.
Зовут так Аполлона. Как бы бог сей
Не наказал меня за самомненье,
Когда бы я дерзнул сравняться с ним.
               1-я  м у з а
Он предводитель муз на Геликоне
И водит хороводы для богов.
И смертных любит он, как Прометей,
И музам он велит сходить на землю,
Где предводителя находим мы,
Иль он находит нас, по воле Феба.
                   П о э т
Я Мусагет? Служить я не умею.
Свобода — мой закон. Но вам, о, музы,
Я предан всей душой с лицейских лет.
                1-я  м у з а
Вы предводитель; музы вашей воле
Послушны.
                    П о э т
                      В самом деле? Значит, я,
О, музы, с вашей помощью взлелеяв,
Мой поэтический побег могу
Продолжить чтение
Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.

Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)

Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.

Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Киноновеллы – это сценарии, которые уже при чтении воспринимаются как фильмы, какие сняты или будут сняты, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. «Огни Москвы» - это мюзикл из современной жизни. «Дом в стиле модерн» - современная история, смыкающаяся с веком модерна. В «Кабаре «Бродячая собака» мы вовсе переносимся в началло XX века. В «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира.

Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.

Опыты по эстетике классических эпох

«ОПЫТЫ по эстетике классических эпох» - это эссеистика поэта и философа, основанная не столько на штудиях известных источников, а прежде всего на живом восприятии произведений искусства античности и эпохи Возрождения в странах Европы и Востока, словно автор провел в странствиях тысячелетия, наблюдая воочию величайшие эпохи в истории человечества, что можем проделать и мы, последовав за ним.