Телепупс - [31]

— И что?

— Приготовил. Хотел сбросить секретарше, чтобы она показала шефу, а телефон не конектит. Позвонил шефу. Тоже самое. Потом узнал номер телефона шофера, и опять нет связи.

— Совсем?

— Совсем.

— Со службой безопасности связывался?

— Да. Сразу после того как водила не ответил. Обещали искать.

— И все?

— Сказали, сделают все что смогут, но просили не поднимать шума.

— Как они это себе представляют?

— Просили вам не говорить.

— Они там…

— Не знаю.

— И я не знаю. … У него были какие-нибудь особые планы?

— Да. Он хотел подъехать к вам на завод и посмотреть на начало съемки пилотной серии фильма… — помощник заглянул в блокнот, — «Кулисы „Президент-Шоу“ или как делают демократию. ФИЛЬМ I».

— А меня что, будут снимать?

Будут.

— Будут, будут, — подтвердила Татьяна, представляя мне режиссера: — Михаило Андронович Никитин.

— А…

— А кто тебе сказал, что будет легко?

— Мы же только что поели, — жаловался я, считая, что отлившая от мозга к желудку кровь не будет способствовать активной умственной деятельности.

— Надо, Вася. Надо.

— Не волнуйтесь, — успокаивал режиссер. — Все будет хорошо. Отснимем вас за один съемочный день, а дальше займемся монтажом. Совместим, так сказать, приятное с полезным.

Я так и не понял, что в данном случае было «приятным», а что «полезным». Загадкой для меня осталось и то, кто написал текст и утвердил сценарий.

— Текст сейчас не главное, — утверждал бесконечно деловой режиссер, спрятав руки в карманы пиджака коричневой кожи. — Это только наметки. Как и название фильма, текст рабочий, временный. Примерно как ваши прогнозные сценарии поведения застекольщиков. Изменим в зависимости от ситуации.

Таня ясно дала понять, что на пустые разговоры-уговоры нет времени:

— Раньше начнем, раньше кончим. В смысле вообще.

— Да, да, — кивал режиссер, гладил усы и смотрел на часы. — Отснимем вид сзади, вид спереди, сверху, сбоку.

— Только с того боку, где ссадин меньше, — просил я, понимая, что все равно компьютерный рихтовщик замажет не хуже гримера. Скорее же всего, наснимают эпизодов, а потом создадут обычную вербально-визуальную модель Васи и он — виртуальный Вася — будет играть в мелких эпизодах как живой актер.

— Если тебе не понравится, мы переснимем и перемонтируем, — лгала Танька. — Ты же знал, что это надо будет сделать.

— Знал. — Передо мной монтировали суфлер.

— Ваше лицо, ваш внешний вид сейчас тоже не главное, — вещал режиссер, высматривая вместе с оператором ракурсы. — Если честно, и вы сами-то… К сожалению, у вас в архиве только старые записи. А жизненный тонус как почерк, ему свойственно меняться. Никто не поверит, что каким вы были полгода назад, таким вы и остались. Махом вычислят и время, и место и даже того, кто снимал. То есть, можно обойтись и без вас, но у нас получится обыкновенная халтура. А халтура не мой стиль, даже если переквалифицируешься в кинодокументалиста. За халтуру ни «Оскара», ни «Сезара», ни ветку в Каннах не дают и даже не выдвигают.

Только после этой фразы я узнал, вспомнил, осознал, что наш non-fiction снимает ни кто иной, как сам Михаило Никитин. Наш российский Спилберг-Феллини. Новый гуру мирового кинематографа. Любитель цыган, лошадей, Сибири и чеховских дач.

— На счет ноль, — объявила помощница кинолюбимца власти и народа. — Пять, четыре, три, два, один и…

СЦЕНА 1.

Цех. Панорама работающих станков, роботов, людей. Механический гул.

ВАСЯ ЧАПАЕВ. (На фоне цеха. Медленно проходит по балкону обозрения). Наша жизнь отлаженный, четкий и точный механизм. Мы знаем, что солнце встает на Востоке, садится на Западе, а Россия величайшая страна Земли. Мы верим, что наше настоящее великолепно, а будущее выше всяких похвал. Мы убеждены, что образ и уровень нашей жизни пример для подражания всего человечества. Мы понимаем, что диктатура благополучия основывается на компетентности и профессионализме людей, делающих нашу жизнь отлаженным, четким и точным механизмом.

Крупный план робот-тележка. Клешня берет заготовку, тележка едет к станку первичной обработки.

ВАСЯ ЧАПАЕВ. (Идет рядом с роботом-тележкой). Россиянин, прежде чем ответить на вопрос как ему жить, хочет знать для чего ему жить. Россиянин хочет иметь идею, ибо каждое дело, каждая организация, каждый механизм начинается с основополагающей мысли.

Клешня робота-тележки подает заготовку в захват станка первичной обработки.

ВАСЯ ЧАПАЕВ. Мы живем простой человеческой мечтой иметь благополучие и передать его нашим детям. Если представить это бесхитростное желание в виде металлической чушки, то можно понять с какой грубой и, казалось бы, совершенно бесполезной вещи начинается создание ценнейшего, почти ювелирного изделия.

ВАСЯ ЧАПАЕВ. (Встает рядом со станком, незагораживая рабочего). Эта заготовка, этот кусок пока еще бесполезного металла превратится в выверенный поколениями наших предков и отшлифованный историей нашего государства смысл жизни простого, обыкновенного, рядового жителя России.

Крупный план рук рабочего, набирающего программу обработки.

ВАСЯ ЧАПАЕВ. (Переходит к другому станку)…

— Чего? — Я пытаюсь выяснить, что хочет сделать режиссер. — Куда идти-то?

— Вперед! — кричит шепотом Михайло Андронович. — Не останавливайтесь!