Телепатия. Проклятие языка - [15]

Будет ещё Ирина Степановна слушать этот бред. Она просто удалила эти файлы, да и всё:

— Мышление это математика, что за бред. Нет, кто-то это же говорит? Секта значит, это всё секта. Ничего, я сейчас все эти файлы просто удалю. Что же это за бред? Математически смоделировать мыслительные процессы в сознании? Нет, математика математикой, пусть она будет королевой наук, но диктатуру математики в сознании я не допущу. А что за файлы-призраки.

Пока Оксана опять боялась за свою жизнь. Ей казалось, что её может убить то ли какой-то естественный процесс в пространстве событий, то ли придёт какой-то человек и убьёт. Она была под гипнозом и чего-то себе думала. Она не могла принять решение. Она просто переживала по любому поводу, её всё раздражало, и не могла она сосредоточиться. Шлем мог уловить только часть того, что происходит в сознании. Но та программа, которая это делала, всё ещё висела в памяти и давила на больную с такой силой, что больная могла только повторять:

— Историческое пространство это ни одна лента, это множество лент: генеральных и побочных. Если оставить только генеральные, а побочные убрать силой математики, то не будет криминала. А как это сделать, я не понимаю.

— Сознание непрерывно, что вы тут сектанты говорите о том, что оно конечно, — продолжала медсестра. Её халат слегка колебался от ветра из открытого санитаром окна. — Мало того, когда человек умирает, его сознание продолжает жить, но уже вне тела. Душа всегда имеет сознание, мало того душа уходит в новую жизнь. И в новой жизни есть сознание. Сознание у души есть всегда. И я тебе больше скажу. Обязательным свойством сознания является воля, которая тоже непрерывна. Только на что она направлена.

Медсестра уже наконец-то удалила файлы и стала колоть вену. У больной Сенно галлюцинации: много всяких лент, плёнок из двадцатого века. Помните, тогда была плёнки, на которое снимали кино до первой цифровой революции. Правда Сенно видела много возможных вариантов своего прошлого, в котором она запуталась. Больная не могла понять, кто она. Словно произошло непоправимое событие: личность разделилась на несколько составляющих, с разными убеждениями, взглядами на жизнь, с разными биографиями.

Эти плёнки были закреплены на гвозди и каким-то чудом двигались. Оксана находилась далеко в прошлом, в пространстве событий. Эти плёнки были на стене. И надо выбрать одну. Оксана стала рвать эти плёнки, стала резать их ножницами, бросая куски на пол. И шла вперёд. Мелькали указатели того, какой год. Долго больная спорила с тем, кто её гипнотизирует. Она также красочно рассказывала то, как работает робот, моделирующий сознание. Она красочно рассказывала о функциях, которые позволяют математически моделировать сознание. Эх, как просто в таком состоянии сказать, что сознание — это система дифференциальных уравнений. Но разве это так? Не слишком ли всё просто: несколько тригонометрических функций, несколько производных, какие-то матрицы — и всё работает! Да ладно, что же тогда галлюцинации усиливаются. Но ведь если поглубже уйти в это историческое пространство, то можно не вернутся. В прямом смысле слова можно умереть.

Теперь в сознании Оксаны были спирали, лучи со звёзд. Эти же ленты, эти же плёнки крутились голове уже в виде спиралей. Вот уже они начали гореть. Случился страшный пожар. Горело всё. Потом что-то в этой воображаемой комнате что-то взорвалось. Естественно больная орала, кричала, пыталась бежать. Но, она же, зафиксированная. Сквозь страшные крики было слышно то, как она славит этого робота, славит служителей истории. Сектантка рвалась обратно. Она не говорила о себе ничего. И эти страшные крики слышала уже вошедшая Софья и уже вошедшая Елена.

Дверь в палату открылась и вошла как Соня Решетникова, так и следователь Алена Игоревна Гвоздева.

— Что делаешь? — спросила Соня, поставив пакет с продуктами.

— Пытаюсь вспомнить пароль, — ответила Ксюша. — Какой у меня логин, какой пароль.

— В твой язык я верю. Он может вылечить.

— Он же может и покалечить, — сказала Ирина и стала колоть запястье. — Оксана, где твоя воля? Вот я её пока не вижу.

Следователь сначала оторопела от истошных криков Сенно, а потом, когда Сенно просто устала орать что-то непонятное, следователь сказала громко, чтобы все слышали:

— Следователь комитета государственной безопасности Республики Беларусь Алена Игоревна Гвоздева, отдел национальной генетической безопасности.

Сначала тишина, только что-то скрипнуло, что-то замерцало, кто-то простонал. Железнова убедилась в том, что так в удостоверении и написано, а потом спросила:

— А что, обычные следователи уже у вас не работают?

Наивная, надо же опять в детские игры играть под названием «я служитель истории».

— У меня раздражение, — сказала Оксана, причём реально не адекватно и не понимая, кто перед ней стоит. — Ты знаешь, что мне открылось. Можно смоделировать сознание со стопроцентной точностью. Это же можно понять то, что со мной не так….

— Любое сознание можно смоделировать? — спросила Алена Игоревна. — Вот мы вашей сектой и заинтересовались. Дело государственной важности. Дело национальной безопасности. Я не просто борюсь с сектами. Что там рядовые секты сатанистов, использующие простую наркоту. Я из контрразведки, милочка. Так что давай на чистоту. Вы там сознание умудряетесь сканировать и делать из людей воинов-зомби. У нас и доказательства есть….