Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху - [9]

Перекрестки — это чрезвычайно «заряженные» места. Здесь осуществляется выбор, наслаиваются друг на друга факты и страхи, чужак впервые показывает свое лицо: странные люди, иностранные языки, экзотические, чарующие товары и информация. Перекрестки образуют то, что антрополог Виктор Тернер называет «лими-нальными зонами»: двусмысленными, но могущественными зонами трансформации и угрозы, которая исходит от краев карты той или иной культуры. Здесь «я» оказывается по ту сторону своего собственного горизонта. «Через посредство Гермеса, — пишет мифограф Карл Кереньи, — каждый дом становится исходным и конечным пунктом пути, который исходит издалека и теряется вдали[5]»⁶. Как отмечает Норман О. Браун в своем исследовании «Гермес-вор», пограничные свойства перекрестков связаны, помимо прочего, с более мирской сферой, а именно — торговлей и товарооборотом. В архаический период обмен товарами часто происходил как раз на перекрестках и границах поселений. Эти сделки были исполнены двусмысленности, ведь они размывали различия между даром, бартером, магией и воровством. Когда получили свое развитие коммерческие сети древнегреческих городов-государств, эта пограничная экономическая зона в конечном итоге из диких окраин стала организованным рынком в самом сердце новых центров урбанизации. То, что прежде было снаружи, вывернулось наизнанку и оказалось внутри. Гермес получил титул agoraios, «тот, кто на агоре», он стал святым покровителем купцов, посредников и работников сферы услуг, а эпитет «ловкий» в применении к новому облику божества стал означать «благоприятный для прибыли»⁷.

Конечно, Гермес просто должен одобрить Интернет, меркуриальную сеть обмена сообщениями на расстоянии, которая функционирует по принципу рынка идей и товаров. Достигаемая посредством современного дверного порога — домашнего компьютера, — Сеть простирается за ним как технологическая пограничная зона, которая с головой погружает «я» в хитросплетение возможностей. В самом деле, мифическая притягательность Сети имеет много общих качеств, связанных с юным трикстером: скорость, выгода, инновационная взаимная коммуникация, переворачивание устоявшихся порядков. Разумеется, информационная супермагистраль тоже «мифична» в более современном и критичном смысле слова: это стратегическая дезинформация, мираж, социальная ложь. Утопическая риторика Интернета проходит через набор будоражащих тем: здесь и скрытые махинации новых корпоративных медиа, и потенциально атомизирующее воздействие экрана терминала на социальную и психологическую жизнь, и сбивающая с толку проблема доступа, в то время как коммуникационные технологии все больше начинают отражать ширящуюся глобальную пропасть между богатыми и бедными. Но Гермес готовит нас к этим опасностям, потому что торговец сообщениями всегда жульничает: он лжет и крадет, и его волшебная палочка закрывает глаза человека навсегда, погружая нас в глубокий сон забвения.

Гермес воплощает миф информационного века не просто потому, что он господин всякой коммуникации, но потому, что он также покровитель techne. Это греческое слово означает искусность или умение. Браун отмечает, что в языке Гомера для обозначения «ловкости» используется то же слово, что и для «технического навыка», вроде навыка, который демонстрирует Гефест, когда он выковывает магический щит Ахилла. Гермес, следовательно, олицетворяет собой технологию, теперь уже не в образе полезной прислужницы, но в качестве трикстера. Ибо, несмотря на повседневную пользу, приносимую технологией, ее основание утопает в зыбкой почве, давая нам в одно и то же время больше и меньше, чем на первый взгляд обещают ее силы. Браун настаивает на том, что трикстерство Гермеса — это не просто рациональный навык, а выражение магической силы. Божественная магия неоднозначна, так как мы не можем четко отделить с умом проведенный ход от ловкой манипуляции над невидимым природным фактом. Имея в виду эту герметическую двойственность, мы можем сказать, что и технология — это магическое заклинание и трюк, приспособление, которое формирует реальность, исследуя скрытые законы природы и человеческого восприятия.

Божественный инженер

Гермес-посланник помогает нам проследить могущественную архетипическую связь между магией, трюком и технологией. Но бог не превращается в классического прометеевского техномага, когда он обращает свои стопы на юг, через винноцветное море, к Египту. Здесь за несколько столетий до рождения Иисуса религиозное воображение эллинистического мира соединило Гермеса с египетским богом письма Тотом, сотворив одного из великих утренних идолов эзотерической традиции: Гермеса Трисмегиста. Абсолютно вымышленная фигура, «Трижды Величайший» Гермес тем не менее считался исторической личностью в эпоху Просвещения. Эта ошибка, как мы увидим, имела значительные последствия. Ибо Гермес Трисмегист не просто воплощает технологический энтузиазм древнего мира. Он также предстает перед нами как один из путеводных огней западной мистической традиции — традиции, психоспиритуальными импульсами и алхимическими образами которой наполнена эта книга, как ими были наполнены сны Запада.