Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн - [31]

То есть очень многое в самой сути корпорации выглядит иногда пугающе архаичным, закрытым и иррациональным. Но эти страхи неверно адресованы. Пугаться следует примитивности собственного способа хозяйствования и образа жизни, примитивности, которая заставляет шарахаться от всего нового, как деревенская лошадь от паровоза.

– Соглашусь с тем, что сами по себе корпорации многих пугают, но у нас беспокойство острее. Речь конкретно идет о том, что слишком много собственности и экономической власти поглощается преимущественно членами одной корпорации. Причем они ведут свою работу от имени государства, а возникающая собственность не вполне государственная. А теперь еще появляются новые формы – госкорпорации, которые почему-то напрямую подчиняются президенту, уводятся из-под исполнительной власти; а рядом стоят объединенные узкоспециализированные госкомпании типа судостроительной, но они подчиняются правительству; а есть просто государственные компании типа Сбербанка, где большая доля государственного владения и ничего особенного. Все эти разные формы корпоративной собственности объединены только одним: они управляются людьми (или принадлежат им), которые между собой очень близки, и никого из чужих в этот круг они пускать не хотят.

– Будем продолжать делить вопрос на подвопросы.

Что касается конкретной корпорации так называемых разведчиков – здесь мы выскакиваем за границы понятия корпоративного как такового. Потому что наши чекисты играют (или, точнее, пытаются играть) уже на следующем, гроссмейстерском этаже, там, где в качестве выигрышной позиции выступает так называемая «безопасность», рационально не определимая, несмотря на все потуги теоретиков. Она определима только как элемент базового набора функций социального целого, таких, как «питание», «жильё», «тепло», «лечение», «обучение», «оборона» и т. п. (Кстати, силовиками разведчиков неправильно называть, они сами силовые операции если и проводят, то точечные и только на дальней периферии. Штирлиц за все двенадцать серий выстрелил лишь однажды). Каждая из этих «каст» или функциональных подсистем общества внутри себя организована как корпорация. И каждая, не только чекистская, будучи предоставлена сама себе, если над ней нет присмотра какого-то целого начала, начинает заигрываться, вести экспансию, пытаясь стать целым.

Впрочем, я слабо представляю себе общество, в котором победила бы одна корпорация. Это так же недостижимо, как мировое господство. Но это не значит, что нет проблемы. Корпорации, не имея стратегического начальника, начинают играть в такие игры. Поэтому проблема не в наличии корпорации силовиков, проблема в отсутствии того, кто мог бы сказать: «Ребята, вы что, с ума сошли – занимайтесь своим делом. Кому нужна одна корпорация, которая одолеет всех? Если черепахи победят всех ежей, то каким-то черепахам придется стать ежами».

– Хорошая мысль.

– Но это только одна мысль. Вторая – почему строятся эти самые госкорпорации? Государство-протез, которое мы имели в 90-е, не занималось машиностроением, не занималось дорожным строительством, не занималось флотом. А в других странах все это есть. Поэтому либо мы должны сидеть сложа руки и ждать, пока у нас всё, до чего не дотягивается «невидимая рука», погибнет, либо надо что-то с этим делать. То есть именно отсутствие стратегического уровня в обществе приводит к компенсаторному прорастанию агрессивных корпоративных форм. Грубо говоря, госкорпорации – это проявление стратегической, надкорпоративной тенденции в архаичной форме. А как иначе? Рыночным путем не может реформироваться флот и авиация.

– То есть вы считаете госкорпорации позитивным явлением?

– На стратегическом безрыбье – да. Рынок тем более не может заменить собой стратегию. Рынок объективно занимается обменом, а не распределением и уж тем более не производством. И если никто не производит корабли и не собирается, кому и чем прикажете по этому поводу меняться? Рынку тут нечего делать. Поэтому сидят люди какие-то умные и начинают думать: «Ну, что мы будем делать с остатками флота, пока он еще есть? Давайте соорудим госкорпорацию». И тут важно спросить себя: а кто эти люди, которые об этом думают? На самом деле это зародыш партии нового типа, того органа, который решает стратегические вопросы.

Партия нового типа

– Вы такие страшные слова говорите – опять «партия нового типа».

– А кто должен заниматься, например, вопросами транспорта? Правительство существующее им не занималось, да это и не его дело. Как можно заниматься транспортом, если власть избирается раз в четыре года, а правительство существует еще меньше? Значит, должен быть какой-то субъект, который мыслит категориями десятилетий. Давайте перебирать – кто это? Мелкий предприниматель? Смешно. Правительство? Нет. Президент? Но он только как хороший человек может заниматься этим, а как президент, что он, с ума сошел строить Транссиб – его переизберут через четыре года! Тогда кто эти люди?

– И кто?

– Сначала эти люди, когда собираются вместе, не имеют никакого статуса.

– Уже вышеупомянутый вами Бродель полагал, что абсолютно во все времена двести семей управляли любой страной мира.