Техно-Корп. Свободный Токио - [5]

Дряхлый старик проснулся с первыми лучами рассвета и вышел на покосившееся крыльцо своего дома. Кожа его была смуглой и огрубевшей от солнца и пыли. Он долго прищуривал азиатские глаза, разглядывая застывшего в центре улицы чужака, затем закряхтел и заковылял, не разгибая спины, к Семъязе. Якудза чувствовал его приближение, но глаз открывать не стал – в старике не было угрозы.

– Кого-то ждешь? – спросил старик сухим, скрипучим голосом.

Якудза кивнул.

– Прольется кровь?

– Возможно.

– Твоя или чужаков?

– Для тебя я тоже чужак.

– Но ведь ты уже здесь, и мы еще живы.

– Ты знаешь, кто я? – Семъяза открыл глаза и уставился на старика, который поднял дряхлую, высушенную прожитыми годами руку и указала на ножны, скрывавшие наномеч.

– От него пахнет кровью, – сказал старик.

– Это кровь шакала.

– Так твой клинок молод?

– Мой прежний меч пал в бою.

– Почему же ты жив?

– А почему твоя деревня все еще жива? Меч хочет крови, и если ты понимаешь это, то должен понимать, что и твоя жизнь – чудо, дар.

– Я не боюсь смерти, якудза. В мои годы главный враг – это время. Не меч и не рука, которая его держит.

– Тогда возвращайся в свой дом и не мешай мне ждать моих врагов.

– В дом? – старик улыбнулся, растянув сухие, почти черные губы. – Ты думаешь, эти хрупкие стены смогут защитить меня?

– Значит, собирай вещи и уходи в пустыню. К вечеру все будет кончено.

– А как же остальные жители?

– Забери их с собой, – Семъяза снова закрыл глаза.

Старик какое-то время смотрел на него, затем кряхтя заковылял прочь. Семъяза слышал, как он ходит по домам, поднимая таких же дряхлых, как и сам, жителей. Пара грудных близнецов, которых мать привезла своим старикам, а сама снова сбежала в большой город, плакали, не понимая, что происходит. Деревня ожила, забурлила дюжиной семей, а затем стихла. Люди уходили в пустыню. Возможно, рядом находилась еще одна деревня, или они просто готовились переждать день смерти среди песков – Семъяза не знал, да и не было ему до этого дела.

Враги приближались с севера – он чувствовал это. Дряхлый старик, с которым Семъяза разговаривал утром, подошел к нему, чтобы попрощаться. В его руках был кувшин с водой и гуиноми – он налил в него воду и предложил якудзе. Вода была теплой, с привкусом пыли. Семъяза выпил две чашки и кивнул старику в знак признательности. Старик кивнул в ответ, протянул руку, чтобы забрать гуиноми. Семъяза заметил у него на запястье старую нейронную татуировку маскировки. Старик проследил за его взглядом.

– Каким был твой уровень глубины бусидо, якудза? – спросил Семъяза.

Старик не ответил, лишь снова поклонился и начал пятиться. Семъяза потерял к нему интерес и закрыл глаза. Впереди был, возможно, последний бой в его жизни. Преследователи уже близко. Они зайдут с подветренной стороны так, чтобы не слепило глаза.

Семъяза достал из ножен наномеч, позволяя ему вдохнуть свободу, почувствовать близость битвы. Меч все еще был непокорным, но другого друга у якудзы сейчас не было. Он активировал нейронную татуировку внимания. Преследователи вышли на единственную улицу пустынной деревни. Они были молоды и неопытны – Семъяза видел это, изучая их оружие. Ни один опытный якудза не доверит свою жизнь огнестрельному оружию, если жив его верный наномеч. Мечи преследователей оставались зачехленными. Всего их было четверо. Вернее, пятеро, но жизнь одного Семъяза уже забрал. Два преследователя появились с севера и юга, неспешно приближаясь к жертве. Два других крались вдоль домов.

Семъяза видел все это благодаря нейронной татуировке слежения – глаза его оставались закрыты. Лишь наномеч, обнаженный и жаждущий крови, покоился в правой ладони, продолжая руку. Семъяза вскинул его, когда громыхнули первые выстрелы. Меч был молод, но технология позволила ему изогнуться, отбив пули. Семъяза замер. Наномеч снова обрел твердость – свинец пуль не был кровью. Семъяза ждал, когда громыхнет еще один выстрел.

Он активировал татуировку невидимости. Пули прошили воздух и устремились дальше вдоль улицы. Они прошили грудь зазевавшегося преследователя, заходившего с юга, и взорвались россыпью смертоносных осколков. Убийца покачнулся и упал на спину, подняв облако пыли. Два других борекудана, крадущиеся вдоль домов, открыли хаотичный огонь, надеясь, что одна из случайных пуль заденет якудзу. Молодые и неопытные – Семъяза чувствовал их панику. Они должны были пленить его, но сейчас мечтали лишь об одном – забрать жизнь. Их вел страх – на это он и рассчитывал.

Семъяза видел их нейронные татуировки, способности которых выдавали в преследователях бывших байкеров-босодзоку. И они все еще не обнажили свои наномечи. Это был шанс. Трое – уже не пятеро. А если забрать жизнь еще двоих, то можно будет устроить честный бой. Наномеч Семъязы потянулся к ближайшему борекудану. Нейронная татуировка невидимости начала сбоить, перегреваться, выжигая плоть, из которой черпала свои силы. Невидимость продлится еще пару секунд, но Семъяза знал, что этого времени ему хватит, чтобы добраться до своей следующей жертвы.

Борекудан увидел его слишком поздно. У него был выбор – либо стрелять, либо выхватить свой наномеч. Бывший байкер доверился пулям. Меч Семъязы отбил три из четырех выпущенных пуль. Пятая вспорола плоть на плече якудзы, уничтожив одну из нейронных татуировок. Но рана была поверхностной. Рука осталась твердой. Рука, несущая смерть. Наномеч разрубил преследователя надвое. В воздух вырвался фонтан кровавых брызг.