Техника игры в блинчики - [71]
— Нет, — кивает Николай Карлович. — Слухи… А кроме слухов? Плохо ищем, Петя! Очень плохо!
— Ищем хорошо, — возражает блондин, без робости встречая волну начальственного гнева. — Но у них там, Николай Карлович, тоже не сопляки собрались. Кое-что умеют не хуже нас, и в наших же "университетах" учились. Так что упрек не принимаю. Ищем, а то, что не нашли пока… было бы легко — зачем бы МЫ нужны были? Зато мы вычислили их информатора в штабе Интербригад.
— Кто это "мы"? — сразу же оживляется брюнет. — Мы — мы, или еще кто, со стороны?
— Товарищи из военной контрразведки… — объясняет Петя, удивленный "энергией" вопроса.
— Кто именно? — давит брюнет.
Его интерес настолько очевиден, что Николай Карлович поднимает бровь. Делает он это красиво, можно сказать, аристократично, но участникам разговора сейчас не до эстетических изысков.
— Луков и Готтлиб, — блондин и сам, видимо, недоумевает: что же могло так зацепить брюнета в этом пусть важном, но все же рядовом деле?
— Взяли? — подается вперед брюнет.
— Информатора-то? — нарочито тянет нервы Петя.
— Нет, семафор! — обрезает брюнет, глаза его становятся прозрачными и холодными как тонкий речной лед, и такими же как этот неверный лед — опасными.
— Не взяли, — сдает назад Петя. — Ждут приказа от…
— Вот, что Петя, — неожиданно встает из-за стола брюнет. — Беги-ка ты скоренько в штаб, и скажи, что имеется строгий приказ Никольского, "остановить любые действия". Любые! — кладет он раскрытую ладонь на столешницу, не разрывая, впрочем, зрительного контакта с Петей. — Все заморозить, засекретить "под ноль" и передать лично мне. Письменный приказ я привезу утром.
— Не обижайся! — добавляет он спустя мгновение. — Но идти надо сейчас. Нам этот информатор — живой и невредимый! — так нужен, что и сказать тебе не могу. Иди, а?!
Блондин бросает удивленный взгляд сначала на брюнета, потом на Николая Карловича, едва заметно кивнувшего, пожимает плечами и выходит из комнаты.
— Ну, и что ты задумал? — спрашивает Николай Карлович, когда за Петей поочередно закрываются две тяжелые двери.
— Новый командующий собирается посетить фронт у Саламанки… — брюнет наклоняется вперед и смотрит пожилому в глаза.
— Рискуешь, Федя, — качает головой Николай Карлович. — Если с командармом, не приведи господь, что случится…
— Прикроем, — брюнет по-прежнему смотрит собеседнику в глаза. — Ты это видел?
Он медленно, словно смакуя, извлекает из кармана пиджака и кладет перед Николаем Карловичем сложенный вчетверо лист бумаги.
— Ну, и что я должен был видеть? — Николай Карлович разворачивает бумагу, читает, снова складывает и кладет перед собой, прихлопнув тяжелой ладонью. — Н-да… замысловато и крайне рискованно, но если получится… "Интеллигент"… — качает он головой. — Да, тут по гроб жизни не отмоешься… Но риск, риск…
— Кто не рискует, тот не спит с королевой! — улыбается брюнет и, получив свою бумагу обратно, прячет ее в карман. — И пусть не говорят, что одним выстрелом двух зайцев не бьют. Еще как бьют! Только умеючи.
5. Кайзерина Альбедиль-Николова, Эль-Эспинар, Испания, 13 января 1937, полдень
С утра было солнечно, но к обеду нагнало ветром туч, а там и заморосило вдруг, обещая лить долго и уныло. И сразу же заныло плечо…
"Н-да, баронесса, не носить вам больше открытых платьев! Или носить?"
В конце концов, можно встать над толпой и сделать оттуда, сверху, что-нибудь такое, что называют не comme il faut: почесаться где-нибудь, показать язык или выйти, к примеру, на люди с обнаженными плечами, одно из которых обезображено шрамом…
"Почему бы и нет?"
Где-то над горами ударил гром. Далеко, глухо, но недвусмысленно. И голова начала болеть.
"Не было у бабы хлопот, так… полезла воевать…"
Да уж, не было печали, так черти… подстрелили! Пустяковое, казалось бы, ранение. Пуля едва задела плечо, вырвав тонкий лоскут кожи — "моей замечательной бархатистой кожи" — но нет, не пронесло, как подумалось сразу после "происшествия", той же ночью.
"Той ночью…"
Кажется, была такая песня… Нет, ничего, как говорится, не предвещало беды. Кайзерина той ночью сидела у медиков, только что обработавших ее пустяшную рану, пила с ними темное испанское вино, оставляющее на языке оскомину, курила и рассказывала анекдоты на четырех языках…
"Вот смеху-то было! Особенно утром…"
Утром Кейт проснулась в ознобе и холодном липком поту. В горле было сухо и горько, как в солончаках, губы потрескались, перед глазами все плыло. Кайзерина попыталась встать с кровати — ночевала она в соседнем городке, достаточно далеко от фронта, чтобы туда не долетали артиллерийские снаряды — попробовала встать, встала, но тут же и повалилась обратно, запутавшись в переставших повиноваться ногах.
Потом…
Она плохо помнила несколько следующих дней, и неспроста. Абсцесс, лихорадка… Начальник госпиталя, tovarisch Архангельский — и, как выяснилось, первоклассный хирург — сказал ей потом, что она вполне могла потерять руку, — "Ужас-то какой!" — и ее саму могли потерять.
"Насовсем… Было бы обидно, но… Есть ли жизнь после смерти?"
Впрочем, неважно. Это праздные вопросы, какие легко могут впорхнуть в голову избалованной и капризной великосветской шлюхе…
И вновь наши современники, попавшие в прошлое. На этот раз в Западную Европу 1 января 1936 года. Три старых (во всех смыслах) друга. Русский, украинец и еврей, почти как в анекдоте. Они оказались в чужих телах. Перед ними непростой выбор: просто выжить где-нибудь в Латинской Америке или попытаться предотвратить грядущее кровавое безумие… Или изменить хоть что-то… Много ли смогут сотрудник МИ-6, офицер СД и агент ИНО НКВД? Этого не знают даже они сами. Самое главное – начать. Так, как подсказывает совесть. Так, как велит память.
И вновь наши современники, попавшие в прошлое. На этот раз в Западную Европу 1 января 1936 года. Три старых (во всех смыслах) друга. Русский, украинец и еврей, почти как в анекдоте. Они оказались в чужих телах. Перед ними непростой выбор: просто выжить где-нибудь в Латинской Америке или попытаться предотвратить грядущее кровавое безумие… Или изменить хоть что-то… Много ли смогут сотрудник МИ-6, офицер СД и агент ИНО НКВД? Этого не знают даже они сами. Самое главное — начать. Так, как подсказывает совесть Так, как велит память.
Собирается по частям, для более удобного прочтения. Для Вас мои дорогие читатели))))
Он никогда не считал себя особенно смелым, или крутым. У Витали, всегда были проблемы, связанные с адаптацией к социуму, и немного, со здоровьем. Но то, что он считал своими проблемами - смешно в мире Улья. Встреченные им люди, тёртые этим миром, поделятся своим опытом пребывания здесь. С ним и читателем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе, охваченном пандемией, есть загадочный «небесный человек» – летчик, который помогает уставшим и больным людям летать. Но вот бедствие побеждено. Узнает ли девушка-медсестра того, с кем познакомилась во сне?
Тем временем приключения юных пакостниц набирают обороты и на этот раз они переместятся в одну очень непростую деревню под Ростовом. Туда, где обитают настоящие деревенские ведьмы, их родственники - чернокнижники, черти, домовые, куда каждый Новый год лично наведывается дедушка Мороз, а порой заглядывает и самая настоящая сказка!
Сказка о городе снов, безликой ведьме, часовщике, принцессе и настоящей дружбе. А еще о говорящем коте, который дает ценные советы. Иногда.) Девочке Ильке снятся сны о волшебном городе, но она и представить не может, что однажды попадет туда наяву.