Техника игры в блинчики - [48]

Но образ вышел чужим, настолько, что казался цитатой из дешёвого романа.

"Какая, к едрене матери, воля? Какая, на хрен, свобода?"

Ничего ещё не кончилось, а загадывать — плохая примета.

"Хуже чем оглядываться".

И Матвеев гнал и гнал раздолбанный "Форд" вперёд, к точке рандеву, назначенной сэром Энтони. В запасе оставалось не более полусуток. Однако в Кальварассо-де-Аррива всё оказалось совсем не так хорошо, как хотелось бы. Нет, не так! В этой чёртовой деревне всё было просто отвратительно… Дом на окраине, где должны ждать бегущего из Мадрида британского подданного, всё ещё пах пороховым дымом и кровью, щерился провалами выбитых дверей и щурился веками полуоторванных ставен. Впрочем, как и большая часть домов в этой прифронтовой деревне.

Что здесь произошло? Этим вопросом Матвеев не задавался.

"А не всё ли равно? "

"Зачистка" республиканцев, диверсионный рейд "с той стороны", или просто набег одного из всё ещё не подчиняющихся центральной власти отрядов анархистов на небедное поселение? Один хрен — явка провалена. Чего там провалена — просто уничтожена! Похоже, вместе с теми, кто ждал баронета Майкла Мэтью Гринвуда — шпиона и журналиста.

Степан сел прямо на подножку "Форда", не заморачиваясь, что испачкает костюм, облокотился на пыльное крыло, отбросив носком ботинка несколько винтовочных гильз.

"И потускнеть не успели… Свежие".

Под подошвой противно хрустнули осколки стекла.

"Приехали, чтоб тебя… — подумал он, как-то сразу почувствовав себя "усталым и больным". — Стоило огород городить? Впрочем, наверное. Пока жив — борись, не так ли сэр Майкл?"

Матвеев достал портсигар, и хотел было закурить, но на периферии зрения что-то "колыхнулось" едва заметно, и его, Матвеева, взведенные нервы среагировали. Что-то некрупное и легкое в движениях, быстро перемещалось среди дымящихся остовов домов, от тени к тени, не появляясь на солнце.

Что-то или кто-то?

Степан выпрямился, стараясь не совершать резких движений, положил портсигар на порожек "Форда" и медленно потянул из внутреннего кармана пиджака трофейный "маузер". Снял с предохранителя и плавно потянул на себя затвор, но — увы — патрона в стволе не оказалось…

"Ур-роды штатские, одно слово — журналисты!" — злость Матвеева на себя и на бывшего владельца пистолета была непритворной, хотя из всей воинской премудрости, постигнутой Матвеевым на военной кафедре университета, если что и сохранилось в голове, так это правила поведения в зоне ядерного взрыва. Ну, и обращение с личным оружием, разумеется… Однако времени на воспоминания не было, следовало завершить начатое.

Патрон дослан в ствол, курок — на боевом взводе. Руки работали сами, помимо сознания, и это не удивляло — в экстремальной ситуации, как из дырявого мешка начинали сыпаться знания и умения ранее неизвестные Степану. Знания и умения Майкла Мэтью. Все-таки "маузер" не совсем "макаров"…

"Ну, Мишаня, не подведи…" — с этой мыслью Матвеев одним тягучим движением соскользнул с места — пистолет стволом вверх, в полуприсяде — вдоль автомобиля, в сторону обнаруженного "кого-то или чего-то".

Шаг, скольжение… ещё шаг…

Ствол пистолета — горизонтально: "ну и где ты?". Степан не мешал своему телу, фиксировал только окружающее, — уловить момент, когда будет пора…

"Что пора?"

Пора нажать на спуск?

"Сто-оп!"

Фигурка, выглянувшая из отбрасываемой домом тени, на коварного врага не тянула. Совсем. Никак. Мальчуган — чумазый, лохматый, в штанах не по росту, в обвисшей на плечах куртке с подвёрнутыми рукавами, шаркающий подошвами грубых башмаков. Смотрел без испуга, вроде и не замечая направленного на него пистолета, но и детского любопытства в глазах не было. Мальчишка оценивал взрослого, взвешивал его и измерял не по-детски внимательным взглядом.

Степан опустил пистолет, поставив на предохранитель. Только после этого ребёнок — "А лет-то ему не больше десяти-двенадцати!" — сделал шаг навстречу.

- ║SeЯor extranjero, no disparen! Por favor, seЯor extranjero… — детские руки поднялись в универсальном примирительном жесте — открытыми ладонями вперёд.

— Не бойся, малыш, не буду… Взрослые в деревне есть? Может, солдаты? — Матвеев говорил по-испански медленно, старательно проговаривая каждый звук, но не слишком надеялся на свои лингвистические способности.

— Нет. Солдаты ушли, ещё утром, сеньор иностранец. А я вот вас жду, думал уже не приедете…

Матвеева как пыльным мешком из-за угла стукнули. От неожиданности он чуть не присел прямо там, где стоял.

"Это и есть контакт сэра Энтони? — мелькнула шальная мысль — Они, что здесь с ума все посходили?"

Замешательство, по-видимому, настолько ясно и недвусмысленно отразилось на его лице, что мальчишка засмеялся, негромко и хрипловато. Потом закашлялся, сплюнул что-то вязкое и белесое в уличную пыль и, шмыгнув носом, начал расстёгивать куртку.

Провозившись некоторое время с непослушными пуговицами, мальчишка распахнул полы куртки и потащил рубаху из штанов. Степан следил за его манипуляциями с недоумением и интересом, не забывая посматривать по сторонам.

Кто знает, что на уме у односельчан этого смышлёного мальчугана? А вдруг они как раз сейчас подбираются: ползком, по крышам, "огородами", сжимая в потных ладонях косы и топоры? Почему он подумал именно про мирные "серпы и молоты", и даже не предположил наличия здесь и сейчас разнообразного огнестрельного оружия? Бог знает, но нарисованная буйной журналистской фантазией картинка показалась настолько натуральной, что Матвеев даже тепло нагретой за день крыши ощутил и острый запах пота… Пальцы сильнее сжались на рукояти "маузера".