Техника игры в блинчики - [32]

.

— Тогда подождите ещё минут пять, — сказал Степан, подумав: "А здесь дополнительный штришок не помешает…" — я отнесу из машины свои вещи в комнату. Вчера как-то не с руки было, да и забыл в суматохе. Вашего терпения хватит на пять минут? — улыбка, с которой произносилась эта фраза, должна была рассеять последние подозрения.

— Но только пять минут! Не больше! — шутливо погрозил пальцем Кольцов. — А то знаю я вас, аристократов. Медленнее собираются только женщины. Засекаю время, — с этими словами он достал из внутреннего кармана серебряную "луковицу" часов и демонстративно щелкнул ногтем по крышке.

— Слушаюсь, товарищ комиссар! — с уморительной гримасой и ужасным акцентом сказал по-русски Матвеев, и трусцой припустил к дому, прихватив из машины чемоданы.

"Вещи? Да хрен с ними! Дело наживное. Блокноты распихаю по карманам, минимум необходимого положу в портфель. Он подозрения вызвать не должен… — Степан быстро перебирал содержимое чемоданов. — Главное, выбраться отсюда как можно быстрее, пока ориентировка из Мадрида не дошла до местных чекистов. Ну, вроде, всё. Если что и забыто, то значит, оно и не нужно. С Богом!"

Чувство лёгкой эйфории, подступившее от осознания близости развязки, не обманывало Матвеева. Контролировать такие проявления разума он умел ещё в той жизни — иначе результат мог стать противоположным задуманному. Не поддаваться иллюзии легкодостижимого успеха — залог успеха реального.

Ворота распахнулись, и вот уже "Форд", гремя подвеской по неровностям пыльного просёлка, удаляется от окраины Пелабраво. Сидящий рядом Кольцов что-то возбуждённо рассказывает, жестикулирует, смеётся. Эйфория захватила и его.

"Пусть. Сейчас он занят самим собой. Предвкушением будущего торжества, сладостью мелкой мести тупым солдафонам. По сторонам не смотрит — тем лучше", — Степан не вслушивался в бесконечный монолог звезды советской журналистики, лишь изредка вставляя интонированные междометия, подстёгивая бесконечный поток слов. Но и фонтану иногда стоит отдохнуть. Кольцов, похоже, выговорился, и устало замолчал.

"Всё. Нас уже не видно из деревни. Вот теперь — пора!"

Матвеев свернул на обочину, поставил машину на нейтральную передачу, и дёрнул рычаг стояночного тормоза. Его спутник удивлённо поднял брови. Предупреждая расспросы и выразив гримасой крайнюю озабоченность, Степан сказал:

— Михаил, будьте другом, взгляните на колёса со своей стороны! По-моему, одно спускает. Не хотелось бы, столь близко от цели, стереть покрышку до обода… Новой-то не найдёшь!

Кольцов с готовностью обернулся и открыл дверь, разглядывая состояние колёс. Резкий, но дозированный удар по затылку отправил его в бессознательное состояние. Ухватив журналиста за поясной ремень, Матвеев придержал обмякшее тело, не давая вывалиться на дорогу.

"Да, не видел ты этого фильма про шпионов, Михаил Ефимович, и, пожалуй, уже не увидишь… Даже если доживёшь… Что вряд ли…"

Обыскав, по внезапному наитию, бесчувственного коллегу, Степан с удивлением обнаружил во внутреннем кармане пиджака Михаила маленький "маузер" с вычурными перламутровыми накладками на рукояти.

"Ну, теперь ему и застрелиться будет не из чего, когда компетентные товарищи начнут расспрашивать, — подумал Степан, забирая компактный пистолет. Удивительно, но ни злорадства, ни удовлетворения от сделанного Матвеев не испытывал. Только холодное осознание необходимости. — Так, теперь аккуратно складываем тело на обочину. Связывать, думаю, не обязательно. Очнётся — дорогу найдёт".

Артиллерийская канонада между тем прекратилась, лишь редкие, приглушённые расстоянием выстрелы отдельных орудий, говорили о том, что где-то неподалёку идёт война. Но внимание Степана привлёк иной звук — басовитое гудение авиационных двигателей. Обернувшись, он разглядел высоко в небе десяток медленно увеличивающихся точек, шедших со стороны Саламанки.

Тональность звука вдруг изменилась. Точки, превратившись в различимые, пусть и с трудом, силуэты самолётов, перешли из горизонтального полёта в пологое пикирование на цель, невидимую за линией всхолмленного горизонта. Захлопали частые выстрелы зениток, смешиваясь с взрывами падающих бомб. Зрелище воздушного налёта притягивало внимание, практически завораживало…

Самолёты пошли на второй заход и только тогда, с трудом оторвавшись от развернувшегося в небе действа, Матвеев сел за руль, и, выжимая из старого двигателя максимальную мощность, рванул в сторону Кальварассо-де-Аррива.

Глава 4. Bloody Christmas in Salamanca

1. Ольга Ремизова, Торо, Испанская республика, 24 декабря 1936

На дорогах было неспокойно. Фронт все еще не установился, да и политическая ситуация в Испании, казалось, достигла высшей степени напряженности.

"Точки кипения она достигла, так вот!"

Гражданская война на то и гражданская, что ненависть ослепляет разум и отменяет культурную традицию, домашнее воспитание и свойственную людям — по мнению некоторых гуманистов — доброту нравов. Так или иначе, — будь это правдой или ложью — но здесь и сейчас, как, впрочем, всегда и везде во времена бедствий и смут торжествовали смерть и жестокость, жестокость и смерть. Третьего не дано, и поэтому в обеих частях страны: и у республиканцев, и у националистов — людей расстреливали, а иногда не только, или не сразу… И зачастую по таким пустяшным поводам, что об истинной виновности речь уже никоим образом не шла. Мотивы другие.