Течение времени - [27]
Когда Алеша проходил мимо полустанка, там стоял военный эвакогоспиталь. Пыхтел паровоз где-то, людей у состава не было видно, было довольно тихо. Погруженный в свои мысли, удаляясь в сторону поселка, он вдруг услышал:
– Алеша, если это ты, то обернись, взгляни на пятый вагон, это я, Лена!
Он узнал голос и бросился обратно к составу, на ходу отыскивая пятый вагон. Он увидел открытое окно… и золотые волосы, и руки, руки, которые плавали по внезапно потяжелевшему воздуху. Это была Леночка, и почему-то застучало сердце не так, как обычно.
– Леночка, – только и успел прокричать он, – это я, я! И Димыч со мной, у нас все хорошо.
– Я знаю, я была дома, – ответила она, сложив ладони рупором. – Мы едем на фронт. Сейчас поезд тронется… вот и тронулся. До свидания, до скорой встречи в Москве, у нас. Потрепи за меня рыжие кудри Димыча!
Она еще долго махала рукой и что-то кричала, а Алеша застыл как вкопанный, пока вагоны, подпрыгивая на стрелках, не убежали вдаль, за могучим паровозом. Он еще долго стоял на полустанке, повторяя: «Леночка, Леночка, ну как же так, как же так…»
И поезд давно исчез, и сердцебиение вошло в нормальный ритм, и он уже мог спокойно думать и посмотреть на себя со стороны. «Что, собственно, произошло, что меня так взволновало? Лена! Недаром я любил ходить к Димычу, когда там бывала Леночка. Тогда это было понятно: мне нравилось приходить к ним, видеть и говорить с ней, и читать стихи, и смотреть, как она их слушает… Но сейчас было все как-то по-другому. Ее облик, волосы, голос… Было достаточно услышать ее голос, даже не увидеть ее, а сердце уже вырывалось из груди. Восьмиклассник влюбился в младшего лейтенанта – вот что со мной произошло! Надо забыть Лену: это свойственная мне влюбчивость, а Лена – просто старший товарищ, и все. Алешка, иди и топай своей дорогой».
В день их отъезда почему-то более интенсивно, чем обычно, доносилась артиллерийская канонада и, не дождавшись пассажирского, уже в надвигающейся ночи они всей группой разместились на площадке товарного вагона. Это был «порожняк», спешивший в Москву за очередным грузом для фронта. Алеша с Димой повисли на ступеньке площадки, одной рукой держась за поручни, стараясь откинуть тело как можно дальше от вагона, навстречу ветру и искрам паровоза. Но ветер относил дым от болтающихся на ступеньке ребят по другую сторону вагона, лязгали буфера, и вагон раскачивался и подпрыгивал на стыках рельс.
– Алешка, вот это жизнь, красота!
– Димыч, смотри над нами «ведут» фашиста!
– Где, где? Вижу, ура!
В перекрестье прожекторов четко был виден серебристый самолет и вокруг него венцы разрывающихся зенитных снарядов.
– Что же они никак не могут в него попасть!
– Подожди, попадут. Попали, ура!
Было видно, как из плавного полета самолет перешел в штопор, и за ним потянулся черный хвост дыма.
– Только наших соколов почему-то не видно. Почему, Алешка, как думаешь?
– Наверно, для решительного боя готовятся, здесь и зенитки справятся.
Вскоре на какой-то станции их поезд остановился рядом с пассажирским составом. «Если пассажирский, – решили ребята, – то только на Москву», и вся группа, как горох с полки, посыпалась с площадки товарного вагона. А их состав тут же тронулся дальше, быстро набирая скорость. Двери в пассажирские вагоны оказались закрытыми, и стоять так близко от бесконечно длинного и летящего с каждой минутой все быстрее товарного состава, поднявшего настоящий ураган пыли, стало опасно.
– Ребята, садитесь на корточки или прямо на землю цепочкой один за другим посередине, между составами. Задний пусть держит переднего за плечи, вещи по бокам. Глаза закрыть, дышать носом, – вдруг закричал Алеша, – слушать мою команду всем!
Может быть, из за грохота вагонов не все слова были услышаны, но уже через мгновение все сидели на земле, и учительница тоже, а потом, когда товарный прошел, долго отряхивались от пыли, трясли курточки, пальто, платки.
– Ну вот, все живы-здоровы, а в баню пойдем в Москве.
– Алешка, откуда это у тебя?
– Что?
– Способность командовать. Ты же всегда говорил о себе как о штатском, цивильном.
– А ты чего молчал, известный по всему Кривому боксер, а в будущем военный начальник?
– Не успел! Откуда ты взял про военного? У них на первом месте: «Вперед, любой ценой!» Это не для меня, я добрый.
– Добрый, добрый, а нос мне своротил.
– Алешка, ты мне всю жизнь об этом будешь напоминать?
– Димыч, я хоть раз об этом вспоминал? Ведь нет. Извини ты меня за это и забудь.
Открылась дверь пассажирского плацкартного вагона, и проводница, чувствуя себя немного виноватой, оттого что не заметила ребят раньше, устроила девочек в своем купе, а мальчиков в одном отсеке на шести полках.
– Ребята, вы молодцы, а то бывают случаи, погибают люди, особенно если идут два состава. А вы догадались сесть на землю, молодцы. Видно, хорошая у вас учительница.
– Пустое место, – пробурчал Димыч.
Алеша больше ничего не слышал. Он тут же сидя уснул на первой полке между Димычем и Колей – тихоньким, маленьким, застенчивым и неразговорчивым пареньком из их группы. Алеша спал так крепко, что его с трудом растолкал Димыч.
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)