Театральная история - [40]

– Саша, – она по-наполеоновски сложила руки на груди. Этот жест он видел у нее впервые. – Ты любишь кого-то, кроме меня?

Саша смутился, но перешел в наступление.

– Это твой муж попросил у меня поинтересоваться?

– То есть ответ утвердительный. Превосходно. А почему ты мне сразу об этом не сказал? Я же не прячу от тебя своих отношений с Денисом.

– И я ничего не прячу. Мне нечего прятать.

– Не скромничай. Мне сейчас подруга рассказала. Весь театр, оказывается, только об этом и говорит.

– О чем говорит весь театр? – бледнея, переспросил Александр.

– Что ты влюблен, – выстрелила она.

– Я?

Вялое, слабое, робкое «я» разозлило Наташу.

– Я даже не знаю, как к этому относиться. Во-первых, я ревновать не имею права. Во-вторых, это такой странный объект для ревности!

Саша вспыхнул.

– Просто я хороший актер. Ты же сама актриса. Ты ведь не станешь ревновать меня к чувствам, которые я испытываю на сцене? Только на сцене!

– Да-да, наверное, поэтому Сергей тебя избегает и всем говорит, что ему противен твой взгляд! Твое совершенно позорное ожидание! Ожидание чего, скажи мне?

– Он так говорит? Противный взгляд?

Наташа увидела, что сделала ему больно, и пришла в замешательство. Агрессия, которой она была наполнена, требовала, чтобы ей противостояли. А страдающий взгляд обезоруживал.

– Откуда ты знаешь, что он так говорит? – повторил вопрос Александр, и голос его дрожал.

– Саша, ты хоть понимаешь, о чем ты меня спрашиваешь? – тихо спросила Наташа. – Что означает твой вопрос? Нет? А я понимаю. Нет. Не понимаю пока. Но вижу, что нам есть о чем поговорить.

Александр посмотрел на нее, его глаза просили сострадания. Слабая натура не выдерживала столь сложных эмоций. В одной точке сейчас сошлись любовь к мужчине и женщине, и ощущение, что он завис между успехом и провалом. Один маленький толчок, и он снова свалится в пропасть безвестности. Не в силах выразить чудовищный сплав чувств и мыслей, он сел на стул и опустил голову – так, словно его только что приговорили к казни.

– Я так хотел сыграть эту роль, – начал он, не поднимая головы, – что, кажется, слишком вошел в нее.

– Иными словами, ты…

Наташа сделала паузу, боясь, что если она выговорит эти слова, они захватят власть над их жизнью. Помедлив, она все же произнесла:

– Иными словами ты… ты полюбил мужчину?

– Я полюбил Ромео.

– Ты дурак?

– Мне плохо.

– Да? А по-моему, тебе очень хорошо! – агрессия снова вступила в свои права.

Александр, устремив глаза в пол, медленно побрел в ванную. Открыл воду. Он хотел пролить переполнявшие его чувства слезами, чтобы успокоиться. Но слезы, которые были готовы пролиться в комнате в присутствии любовницы, сейчас отхлынули куда-то вглубь. Пока Саша в ванной пытался зарыдать, Наташа, словно впервые, оглядывала комнату, где провела столько вечеров, столько ночей.

Александр тем временем понял, что ванная не примет его слез, и вышел к Наташе.

– Я даже не знаю, – она медленно разглядывала его, – как к этому относиться. Как к тебе относиться? Теперь?

– Наташа… – его голос прерывался, но Александр им все же овладел. – Пойми… Даже неразделенная любовь не так мучительна… как любовь не до конца разделенная. Наташа, если бы ты ушла от мужа, я бы никогда не стал делить своей любви к тебе. Но ты не хотела… А я хотел… неотменимой, единственной, одной любви… Хочешь почитать мой дневник?

– Нет! Ни в коем случае! – крикнула она. И неосознанно отступила на шаг от Александра. Увидев это, он почувствовал, как слезы снова подбираются к глазам.

– Наташа… ты пойми, к этому нельзя ревновать… Я искал того, чего у меня никогда не было. Если бы ты осталась только со мной, если бы дала мне хоть раз в жизни почувствовать, что любят только меня. Только!

– Саша! Ты! В поисках настоящей любви! Влюбился в мужчину? Влюбился на сцене?

– Я, кажется, понимаю, сейчас, да, что, да, это глупо…

– Глупо!

– Но я так чувствую. – И слезы, которые отказывались течь в ванной, хлынули из глаз Александра.

Наташа, не отрываясь, смотрела на этот поток. Саша не отворачивался, не вытирал слез рукой. Так они стояли несколько минут в полном молчании. Страдание Саши просило прощения, требовало снисхождения. И обвиняло ее. Это ее нерушимый союз с мужем виноват в странной влюбленности Саши. Это она сделала своего любовника фигурой еще более трагической и еще более комической, чем он был до встречи с ней. Она вторглась в его душу, а теперь полагает, что может с брезгливостью отвернуться?

Парадоксальным образом («алхимия чувств», как сказал бы совершенно уместно упоминаемый в данных обстоятельствах Оскар Уайльд) она ощутила, насколько близким стал ей этот не скрывающий своих слез, идущий путем неудач актер. Она – а как иначе? – обняла его. Он попытался что-то сказать сквозь слезы, но она прикрыла ему рот ладонью.

Что бы там ни было, а близость их – нерушима.

Наташа шла домой, шла к мужу и чувствовала, что на пороге ее жизни толпятся новые события, что они вот-вот ворвутся и унесут ее. Но она сама должна открыть дверь. К влюбленности Александра она испытывала не только отвращение. Она ощутила жгучую ревность. Сама мысль, что Саша любит кого-то, кроме нее, казалась ей нестерпимой. Как положить конец его странной влюбленности? Он сам ей об этом сказал.