Театр тьмы - [98]
Перед глазами появилась картинка. Нет, не воспоминание, не сон. Явь. Том хватается рукой за шею, на его лбу выступает пот, он сжимает зубы и произносит: «Нет, ты не возьмешь у него интервью».
– Ты не знаешь, где делают эти татуировки? Наверно, в особенном салоне?
– Этим я не интересовался. Сейчас тату-салоны на каждом углу. Думаю, набить две театральные макси по готовому эскизу – не проблема, – улыбнулся Льюис. – Ну что, пойдемте? Можно подождать Реда в кабинете.
Я слабо кивнула. В горле встал невероятных размеров ком. Я начала что-то понимать. Что-то, что заставило меня внутренне содрогнуться. Что-то, что заставило меня подумать: «А ведь сегодня я могу умереть».
Шестое чувство?
Льюис шел впереди, я – сзади. Он не переставал со мной общаться, а я молчала, пытаясь мысленно собрать картину из тех кусочков пазла, которые держала в руках и до этого момента так старательно игнорировала. Голова гудела от мыслей, но я не могла разобрать их. Началась паника. Озираясь по сторонам, я не видела ничего, что показалось бы подозрительным, не таким, как в мое первое посещение театра. И это выводило из себя. Потому что шестое чувство уверяло в обратном.
«Мы с Джейн ошиблись, очень сильно ошиблись, – думала я, поднимаясь по ступенькам, которые всегда меня пугали. Слишком уж неудобные. Захочешь сбежать – обязательно споткнешься и переломаешь себе все ноги. – Но в чем именно?»
Я бежала за рассуждениями, но не могла их догнать. Паника все больше окольцовывала шею. Когда мы с Льюисом оказались в холле на втором этаже, я мельком бросила взгляд на картины. Они висели на стене в неизменном положении. Или…
Тело прошиб озноб. На одной из картин был нарисован мальчик. Он горел в огне. Огонь – двигался, а мальчик – ухмылялся. А рядом с ним висело полотно, на которое раньше я почему-то не обращала внимания, – на нем был изображен черный ворон с белесыми глазами. Птица напоминала уголь, а ее глаза походили на пепел. Когда я подумала об этом, в холле запахло гарью.
– Сара, вы идете? – Льюис стоял возле двери – портала в служебный коридор.
– А актеры сейчас в театре? – спросила я, не в силах оторвать взгляд от картин.
«А что, если Джон Райли и Эндрю Фаррел были правы не только в том, что этим театром руководит убийца? Что, если этот убийца – не человек?»
– Никого нет, – ответил Льюис. – Актеры приедут к шести тридцати. Им нужно только переодеться, и все, встречай, зритель.
– Они сегодня не репетировали? – удивилась я, не переставая смотреть на ворона и мальчика в огне.
– Утром. Потом уехали. Так что, вы идете?
– Иду.
Чем ближе мы подходили к кабинету художественного руководителя, тем хуже мне становилось. Я вспомнила, как чуть было не зашла туда почти месяц назад.
«Зачем я сюда приходила? – в ужасе подумала я. Память не давала ответа на этот вопрос около минуты. Я начала паниковать, но вдруг вспомнила: – Я пришла к Тому. Просто так. Чтобы увидеть его».
Мое сердцебиение усилилось. Но не из-за слепой влюбленности в актера – по другой причине. Я вдруг почувствовала, что начинаю злиться. Я злилась на Джейн, которая должна была стоять рядом со мной в эту минуту, а на деле была очень далеко. Дальше, чем когда-либо.
– Ред, вы тут? – спросил Льюис, заглянув в кабинет. Я стояла позади юноши, сжимая кулаки. И злилась. Очень сильно злилась.
– Кажется, он вышел, – Льюис улыбнулся, посмотрев на меня. – Вы пока проходите. Ред скоро придет.
«Марионетка, – подумала я, глядя на юношу. – Ты – марионетка. Как и Том. Как и Циркач, Ирландец, Близнецы и Барон. Ты – марионетка. Вы все – марионетки».
– Спасибо, – не своим голосом ответила я и зашла в кабинет, утопающий в темноте.
Помещение, предназначенное для художественного руководителя, напоминало склеп. Только пахло здесь не сыростью и плесенью, а дымом. Легким, еле ощутимым. Так порой пахнет духами, когда заходишь в парфюмерный отдел в магазине.
Пройдя внутрь, я насчитала три окна. Они были наглухо зашторены светонепроницаемой тканью черного цвета. Занавес, как растопленный мазут, струился от высокого потолка к самому низу, где был расстелен расписной ковер. Черно-красный. Классический цвет театра «GRIM» – пожар в ночи.
В кабинете стоял полумрак. У правой стены на большом рабочем столе я заметила канделябр. Только он освещал прямоугольную комнату, похожую больше на гримерку актера, а не на помещение, где решаются коммерческие дела театра.
– Можете присесть на диван, – сказал Льюис, напугав меня. Я думала, что он уже ушел и в комнате осталась я одна. Молодой человек стоял у дверного косяка. Он облокотился на шкаф, который почти прилегал к проему.
– Спасибо. – Я присела на мягкий черный диван. Он принял форму моего тела, но от этого не стало удобнее. Скорее наоборот – я почувствовала себя в ловушке. И вдруг мне стало нечем дышать.
– Извините, Льюис, а здесь нельзя открыть окно? – спросила я юношу, который все еще стоял у двери и смотрел на меня.
– Территория Реда, – пожал плечами молодой человек. – Сейчас он придет, и сами у него спросите. Что-нибудь еще?
Льюис разговаривал со мной так, как если бы был обслуживающим персоналом театра, а не его будущей звездой. Это казалось странным. Неужели все актеры, в том числе и Том, пережили унизительный этап «
Сын сапожника, бывший лавочник из Одессы Шепсель Гойдман с самого детства мечтал найти клад и стать сказочно богатым. И наконец-то счастье ему улыбнулось, когда вместе с братом они провернули аферу века. Им удалось изготовить искусную подделку – тиару скифского царя – и продать ее в Лувр… Лизе Котовой не везло в личной жизни, но вскоре она познакомилась в кафе с симпатичным летчиком Игорем и пригласила его к себе в гости. Она не ожидала, что уже через несколько месяцев вместе с любимым будет готовить операцию по краже бесценной тиары скифского царя из коллекции Лувра…
Любимая подруга убита, и кажется, я знаю, кто это сделал. Он ходит рядом, но его не поймать. И пока я пыталась бороться с тьмой, что внутри, зверь подбирался всё ближе. Теперь моя цель — убить зверя.Метки: разница в возрасте, спорт, триллер, детектив, повседневность, повествование от первого лица, учебные заведения, элементы фемслэша. Без привязки к конкретной геолокации. Абстрактный город некой европейской страны, где люди носят самые разные имена.
Как поведет себя человек в нестандартной ситуации? Простой вопрос, но ответа на него нет. Мысли и действия людей непредсказуемы, просчитать их до совершения преступления невозможно. Если не получается предотвратить, то необходимо вникнуть в уже совершенное преступление и по возможности помочь человеку в экстремальной ситуации. За сорок пять лет юридической практики у автора в памяти накопилось много историй, которыми он решил поделиться. Для широкого круга читателей.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
В самом начале нового века, а может быть и в конце старого (на самом деле все подряд путались в сроках наступления миллениума), Катя Малышева получила от бывшего компаньона Валентина поручение, точнее он попросил оказать ему платную любезность, а именно познакомиться с заслуженной старой дамой, на которую никто в агентстве «Аргус» не мог угодить. Катя без особой охоты взялась за дело, однако очень скоро оно стало усложняться. Водоворот событий увлек Катю за собой, а Валентину пришлось её искать в печальных сомнениях жива она или уже нет…
Когда судьба бросает в омут опасности, когда смерть заглядывает в глаза, когда приходится уповать только на бога… Позови! И он придет — надежный и верный друг, способный подставить плечо и отвести беду.