Театр тьмы - [78]

– Он был жутко пьян, когда выходил из машины. Чуть не снес мне зеркала дальнего вида. Такое невозможно забыть! – сказал водитель такси сестре.

– Поэтому Эмили склонялась к тому, что кто-то из труппы совершил преступление. Актеры вообще ненормальные. Вы знали об этом, Сара?

Я отрицательно замотала головой.

– Не зря говорят, что они служат театру. Это отнюдь не фигура речи, не придание претенциозности и значимости актерской профессии. Они ведь и правда готовы отдать жизнь за место, которое принимает их талант, своенравный характер и манерность. Нет ни одного адекватного актера!

– Может быть, так и есть, – тише, чем собиралась, ответила я. Перед глазами сразу появился образ Тома Харта – он явно был помешан на «GRIM».

– Потом Эмили сказала, что ждет в гости Кристофера. Я поняла ее намек, и, обнявшись, мы расстались у дверей ее квартиры. Но, перед тем как уйти, я еще раз зашла на кухню и достала тетрадь Эмили с верхней полки шкафчика, куда она убрала ее, отчитав меня за чрезмерное любопытство. Сестра в этот момент была в ванной, поэтому не видела, что я снова взяла в руки ее «разработки». Когда Эмили зашла на кухню, я с перепугу засунула тетрадь под скатерть стола – не успела вернуть ее на место. Эмили ничего не узнала, а потом к ней пришел Кристофер и…

Мэри замолчала. Ее руки, которые до сих пор были в моих, задрожали.

– Мэри, – тихо произнесла я, чувствуя себя мерзкой. Это из-за меня она плакала. Из-за моей просьбы вспомнила то, что хотела бы навсегда забыть. – Простите меня, Мэри.

– Нет, ничего, – женщина высвободила ладони и достала из кармана халата белый платок. Смахнув со щек слезы, она сказала: – Не было и дня, чтобы я не вспоминала эту историю и не плакала, поэтому вашей вины здесь нет, Сара. Наоборот, я сильно благодарна, что могу вам исповедаться. Жить с тайнами на сердце порой бывает невыносимо сложно. Поэтому я рада, что вы пришли сегодня и с такой заинтересованностью слушаете рассказы бедной старушки, которая всю жизнь просуществовала с мыслями о совершенных грехах.

– Вы не правы, Мэри. Не нужно себя винить. Вы ни в чем не виноваты.

– Дослушайте до конца, Сара. А потом уже решите – виновата я или нет, – с глубокой печалью в голосе произнесла женщина. – За пару дней до вынесения бандитам приговора Кристофер пришел в полицию на Грейсчерч и сказал, что он – шестнадцатый грабитель «того самого поезда». Я точно знаю, Эмили не считала его грабителем, хотя позже я узнала, что у Кристофера не было алиби. Никто не знал, где он был в ночь на 8 августа. Отец, то бишь Чарльз Бейл, не мог подтвердить, что видел его в доме, где они проживали. Тот спал в пьяном дурмане и мог не слышать, как его сын уехал. Соседи говорили, что ночью шумела машина. Это Кристофер на ней поехал в Букингемшир.

– Он сдался полиции на следующий день после вашего визита к Эмили? Сразу после того, как увидел на кухонном столе тетрадь?

Мэри, прикрыв веки, кивнула. Когда она подняла их, в уголках ее глаз скопились слезы.

– Думаю, он прочитал все.

– Его арестовали?

– Да, но об этом я узнала примерно тридцать лет назад, от нового знакомого мужа – каталонца, который родился и вырос в Англии, сеньора Гомеса. С Эмили после того случая на кухне я больше не встречалась. Она не поднимала трубку домашнего телефона, не открывала дверь. Я каждый день приходила к ней после уроков и по три или четыре часа сидела на ступенях. Но это ни к чему не привело. С работы в кафе Эмили уволилась, в редакцию меня не пускали. В начале апреля 64-го я потеряла Эмили в первый раз, во второй – когда узнала, что ее убили. Буквально через две недели после случая с тетрадью.

По щеке Мэри скатилась слеза. Она упала ей на руки, но женщина этого не заметила. Она лишь глубоко вздохнула и продолжила рассказывать о прошлом.

– Так вот, я говорила о новом друге мужа, с которым тот познакомился тридцать лет назад, в конце 80-х. Сеньор Гомес, как и Тео, коллекционировал книги по истории. Старый человек, уже на пенсии. И как-то раз, во время ужина, на котором мы втроем собрались у нас в доме, Гомес начал рассказывать о своей жизни и дошел до удивительного случая, произошедшего с ним «очень много лет назад». Он начал говорить про него, когда Тео ушел на кухню, чтобы посмотреть, не подгорает ли утка в духовке.

– Мэри, я хочу вам кое-что рассказать, – заявил сеньор Гомес тоном настоящего кабальеро. – Помните Великое ограбление поезда? Август 1963 года.

– Помню, – сипло ответила я, неосознанно сжав в руке вилку.

– Так вот, представляете, когда я работал сторожем в полиции на улице Грейсчерч, к нам заявился неказистый паренек и сказал, что он – участник этого ограбления, – сказал мужчина и засмеялся, будто бы только что продекларировал анекдот.

– Да что вы? – Я хохотнула, а мои органы скрутились морским узлом. – Только не рассказывайте об этом Теодору.

– С чего бы это? Пусть тоже посмеется.

– Не стоит. У него погибла сестра, расследуя Великое ограбление.

– Потом я попросила сеньора Гомеса о разговоре по душам. Мы встретились с ним, когда Теодор был занят в университете. Сеньор Гомес рассказал, что полиция опешила, когда к ним заявился обычный актер и сказал, что он – участник Великого ограбления поезда. Наверное, звучало это комично. Но, так или иначе, парня задержали. Старший сержант позвонил в управление по борьбе с преступностью и переговорил с инспектором Хаммилтоном. Эта фамилия показалась мне смутно знакомой. Позже я вспомнила рассказ Эмили – она ходила с предположением о шестнадцатом грабителе именно к этому инспектору. Это он посмеялся над ней и сказал убираться из его кабинета.