Театр тьмы - [60]

– Но у нас нет информации о девушках, которых убили. Как мы поймем, зачем с ними так жестоко поступили? И, самое главное, кто именно поступил? Экспедитор «Таймс» Джон Райли ничего толком не сказал. Да и вообще он показался мне странным – сильно заинтересованным в убийствах, но безумно напуганным ими. Так, что не подходит ближе, чем на метр.

– Он трус. Меня пока не Джон интересует, а Эндрю Фаррел, актер из психушки. Когда ты рассказывала про него, вскользь упомянула одну деталь. Так, как неважный атрибут. Но, возможно, именно он из всего сказанного самый главный.

Я в замешательстве посмотрела на подругу. Она по-прежнему обнимала ноги, скрючившись в вопросительный знак.

– Эндрю сказал тебе про Великое ограбление поезда. Что-то вроде: «Он там был».

– Но в группировке не было ни одного актера, насколько я помню из истории.

Великим ограблением поезда окрестили случай, который произошел 8 августа 1963 года. На железной дороге банда из пятнадцати человек опустошила почтовый вагон поезда – тот ехал из Глазго в Лондон. В вагоне перевозили королевскую казну – износившиеся деньги банков Великобритании. Это делалось для того, чтобы переписать номера с купюр, уничтожить их в столице и вместо них напечатать новые, свежие деньги. Неизвестная банда украла из поезда около двух миллионов фунтов стерлингов, многие из которых не нашли по сей день. Но, по официальной версии, все преступники были арестованы и приговорены к двадцати и двадцати пяти годам лишения свободы.

– Среди преступников не было никого из театрального искусства.

– Да, но ведь могли поймать не всех, – задумчиво протянула Джейн. – Сара, я не думаю, что существуют паранормальные явления. Джон Райли под впечатлением наговорил всякую чушь. Художественный руководитель театра – это преступник в бегах.

– Бред, – я замотала головой. – Тогда сколько, по-твоему, ему лет? Девяносто?

– Почему сразу девяносто? Нет. Поезд ограбили в 1963‐м, то есть прошло пятьдесят шесть лет. Вполне может быть, что ему лет семьдесят пять или восемьдесят. Актеры и режиссеры – живчики. Он вполне может руководить театром.

– Нет, эта версия мне не нравится.

– Ой, вот только не надо говорить таким тоном, будто ты видишь все и всех насквозь.

– В том-то и дело, что не вижу. Художественный руководитель театра вообще не показывается. Ни одного интервью, ни одной фотографии в Интернете. Только прозвища в газетах меняются! Как я поняла, он тоже скрывается за ненастоящим именем.

– Потому что реальное имя ему говорить нельзя, – заметила Джейн. – Странно, конечно. Пять убийств, пять девушек из прессы. Они умирают в тех же городах, где гастролирует театр. Почему этим не заинтересовалась полиция? Улик нет, но ведь любопытно – откуда такие совпадения. Столько странных событий, ведущих к театру.

– Дураки потому что.

Джейн зло на меня посмотрела.

– Прости, твоего отца это не касается, – сказала я и вздохнула. – Просто я не понимаю, почему полиция пяти стран не видит очевидного. Их всех как загипнотизировали.

– Гипноз. А ведь, возможно, дело-то как раз в нем. Что с тобой случилось в театре? «Как будто загипнотизировали». Сара, ты ищешь мистику там, где ее нет. Тебя просто одурачили. Актеры специализируются на этом. Водят общественность за нос, а им за это аплодируют и цветы к ногам кидают. Поэтому нельзя отметать догадку, что художественный руководитель – один из участников Великого ограбления поезда. М-м-м? Что тебе сказал актер в психиатрической больнице? Он был там? Все сходится, Сара. Художественный руководитель театра – немощный старичок, который не показывает лица из-за страха, что его задержат. Это прям как Ронни Биггс[23] – он ведь почти тридцать лет колесил по миру с деньгами нашей Королевы. И только растранжирив их, вернулся на родину и сдался властям. Тем более, ты говорила, что тебя смущает финансирование «GRIM». Инвесторов нет, Королева деньги из казны не отстегивает. Что это значит? Что у нашего художественного руководителя деньги есть. И не маленькие. Откуда? Из поезда, который он вместе с остальными обчистил в августе 1963 года, а потом удачно скрылся.

– Да, может быть, ты права. Но зачем он убивает журналистов? Почему именно они?

– Сложно ответить, почему. Возможно, когда они узнают, кто этот старик, и хотят сдать его полиции, тот от них избавляется. Для этого нам надо узнать, что за персонажем была журналистка Эмили Томпсон, первая в списке нашего дорогого художественного руководителя. Все начинается с нее. Она даст ответ.

– И все-таки… я бы тоже хотела верить в то, что мистики и паранормальных явлений не существует. Но как объяснить рассказ Джона? По его словам, незнакомец в черном испарился за секунду. Джон моргнул, а того уже и след простыл. И эти тату. Я не хотела тебе говорить, но они, кажется, двигаются. Джейн, прости, я знаю, как это звучит! Но факт остается фактом. Маски на шеях живые.

– С возрастом многие вещи забываются или сознание их искажает. Память решила подшутить над стариком. Порой она заставляет нас верить в то, чего на самом деле никогда не было. Разве это не ужасно? Память – самая коварная злодейка. Она вечно подтасовывает карты. – Подруга вздохнула и продолжила: – А что до мистики, то я могу дать всему этому логическое объяснение. Последние годы ты жила в тихом мирке, ходила от дома до работы и от работы до дома. В жизни ничего не происходило. Максимум – Джеймс рассказывал, что придумал очередную игрушку. Все. Тут появляется театр, я между делом называю его зданием с привидениями, ты берешь у загадочного молодого человека интервью, он тебя восхищает. Внутри взрываются гормоны, а ты начинаешь видеть то, чего нет. Это нервное. Подозрительность, тревожность. Твой мозг в шоке от происходящих событий. Чего только стоит собеседование в «Таймс». Ты опьянела. Фигурально, конечно же. Но это игра разума, Сара. Ничего больше. Ты же сама это прекрасно понимаешь. За убийствами стоит обычный человек.