Театр Сулержицкого: Этика. Эстетика. Режиссура - [12]

Шрифт
Интервал

— Соедини меня с…

Опять пью чай у высшего начальства в другом кабинете… Получаю заверенное всеми печатями разрешение на посещение пограничья. Работает оно безукоризненно. Еду с ним до той же станции Теджен. Там меня пристраивают к молодым геологам, не первый год работающим в пустыне. Серахс для них — дом родной.

Сто двадцать километров в грузовике под тентом — не четыре дня пешего хождения. Въезд в Серахс в сумерках, темнота сразу после заката, звезды над домом приезжих огромны. Геологи зовут пройтись перед сном. Идем словно по бульвару приволжского города. Слева спящие дома, справа балюстрада, кажется, что за ней река с пароходами, за рекой огни берега. Но дома глинобитные, луна-месяц не над водой стоит, над лентой песка. Месяц — не русский, стоящий, а похожий на плывущую лодку. Словно полумесяц ислама венчает невидимую мечеть. Дальние огни — заграница, Серахс Иранский.

Геологи поясняют: это у них там лампы на дувалах укреплены, в нашу сторону светят. В домах светильники жгут, фитильки в плошках как во времена Магомета. Сейчас и те погасили — ночью Аллах велел спать.

— И все лю-уди спят, и все овцы спят… — пронзительно запевает молодой геолог. В ответ ему истерично взлаивают за дувалами местные серахские псы и откуда-то из Ирана отвечает им полуплач, полувой шакала.

Имени Сулержицкого здесь не слыхали, но отнеслись с полным пониманием к моим розыскам. С восхода солнца подбрасывает меня «газик» вверх — в горку песчаную, вниз — с горки песчаной, за рулем немногословно-вежливый пограничник. Машину отменно ведет и про всех все знает. По имени называет чабанов, почтительно здоровается со стариками, сидящими в прохладе под гулкими сводами большого мавзолея — мазара. Старики словно позируют Верещагину. Старый узкогорлый кувшин — кумган, лепешки, разложенные на чистейшем платке, горстки фисташек, янтарно-желтой кураги, сизо-черного изюма — натюрморт того же Верещагина. Все понимают мой язык, все на нем говорят, но со своей мелодией.

Не устаю удивляться древностям, останкам древних мазаров — гробниц, мосту через арык, каменным водопойным колодам, в которые переливают воду из кожаного ведра, медленно поднимающегося из глубочайшего колодца, тоже обложенного камнями.


При Сулере солдат обучают грамоте русской; туркмены получают образование традиционно мусульманское, на арабском языке. Русский язык усваивают торговцы, караванщики, богачи-баи, понимающие, что коли они под властью белого царя, его слуг-чиновников и военных, то надо объясняться с этими солдатами, офицерами, судьями, собирателями налогов, купцами, тайными скупщиками каракуля.

Гораздо сильнее, чем сближение, — разъединенность народов, религий, языков, обычаев, всего бытового уклада. Русские только учатся жить в пустыне, туркмены — вечные пустынножители, всадники-воины покупают оружие и обращают это оружие против пришельцев. И друг с другом перестреливаются, рубятся на саблях, насаживают на копья, на пики головы солдат белого царя или туркмен-иноплеменников. Вокруг Серахса обитают сарыки и эрсаринцы, текинцы, огузы. Угоны скота, похищения женщин соседнего племени считается не разбоем, а молодечеством. Набеги — такая же повседневность, как пастьба отар, как дойка верблюдиц.

Сулер в паре с солдатом въезжают на конях в аул. Видят прикрученного к дереву «тигроподобного красавца зверя». Толпа, особенно подростки, лупят зверя камнями, комьями глины, расстреливают из луков. Зверь кричит — рычит. Сулер скачет в толпу, разогнать ее. Всадника едва не разрывают на части. Спасает его солдат, обученный убивать и защищаться.

Ни в жизни, ни в повести «В песках», начатой и не оконченной, Сулер будто не видит архитектурной строгости, целесообразности старинных построек, красоты глиняной посуды, серебряных украшений, ковровых орнаментов. Он хочет видеть и видит бессмысленность завоеваний, тупость солдатской жизни. Передает движение солдатских масс, тревогу ночных походов — словно Толстой воспроизводит свои кавказские «рубки леса», сторожевые посты казаков. Идеи толстовские, мечты о мире, ужас войны, ритм тяжелых учений воплощены в записных книжках. Они переполнены записями речи дорожной, базарной, офицерской, солдатской, рисунками, ценами на еду, на коней, на сапоги. Книжки эти, как всегда, откладываются, очерки не претворяются в законченные романы, подобные толстовским «Казакам» или купринскому «Поединку».

Сулер сразу отказался участвовать в солдатских учениях, разбирать-собирать винтовку, стрелять, хотя бы и по мишени, отрабатывать приемы штыкового и сабельного боя. Капитан предупреждает: если ему прикажут расстрелять вольнодумца, он исполнит приказ. Но высокое начальство далеко, сам же капитан — человек добродушный, во всем порядочный. Сулержицкий отказывается от службы, связанной с убийством. Но нигде, никогда не отказывается от труда. Его уроки географии, рассказы из истории, солдаты, да и офицеры, слушают с не меньшим увлечением, чем приднепровские крестьяне или черноморские матросы. Печку сложил как надо, солдатам письма пишет, их же фотографирует. Любит это вовсе не легкое дело: съемки с долгой выдержкой, хрупкость негативов (стеклянные пластинки), возня с проявлением, с отпечатками.


Еще от автора Елена Ивановна Полякова
Станиславский

Автор книги подробно прослеживает жизнь великого режиссера и актера, оказавшего огромное воздействие на развитие мирового театра. Станиславский предстает здесь продолжателем традиций реалистического театра и новатором, чья жизнь в искусстве во многом определила художественные свершения XX пека. Его спектакли, сценические образы, все его творческие открытия воссоздаются в тесной связи с общественной и художественной жизнью России, с поисками нового, революционного искусства в послеоктябрьские годы. В книге широко использованы архивные материалы, переписка, дневники, воспоминания самого Станиславского и его современников.


Николай Рерих

Это — биографическое повествование об известном русском художнике, ученом, исследователе, путешественнике, выдающемся общественном деятеле — борце за мир. Автор книги, доктор искусствоведения, знакомит читателя с жизнью и деятельностью Рериха в Петербурге, его путешествиями по Индии, Гималаям и Тибету, со встречами художника с Горьким, Блоком, Репиным, Дж. Неру. Книга представляет интерес для всех, кто интересуется вопросами искусства.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


Тридцать три урода

Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.


Песочные часы

Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.


Писательские дачи. Рисунки по памяти

Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.


Как знаю, как помню, как умею

Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.