Театр Шаббата - [2]

Шрифт
Интервал

Это как раз Дренка нанесла своей семье сокрушительный удар. В двадцать два года, будучи младшим бухгалтером Национального управления железных дорог, она вышла замуж за Матижу Балича, молодого красивого официанта с амбициями, с которым познакомилась в гостинице, принадлежавшей профсоюзу железнодорожников, когда проводила отпуск на острове Брач, неподалеку от Сплита. Молодожены отправились в свадебное путешествие в Триест и не вернулись оттуда. Они сбежали не только потому, что надеялись разбогатеть на Западе, но еще и потому, что деда жениха посадили в 1948 году, когда Тито поссорился с Советским Союзом. Дедушка, партийный чиновник невысокого ранга, член партии с 1923 года, питал иллюзии насчет России-матушки и осмелился открыто обсуждать шаги руководства. «Мои родители, — рассказывала Дренка Шаббату, — оба были убежденные коммунисты и любили товарища Тито. Он был всегда с нами, с этой своей улыбкой монстра, так что я раньше всех остальных детей Югославии научилась его любить. Мы все были пионеры, маленькие девочки и мальчики, которые ходят строем в красных галстуках и поют хором. Мы распевали о Тито, о том, что он — вот этот цветок, вот этот лиловый цветок, и о том, как сильно мы его любим. Но Матижа — это дело другое. Он был маленький мальчик, который любил своего дедушку. И кто-то наговорил на его дедушку — так, кажется, это называется? Наговорил, правильно? Да, донес! На него донесли и его сняли. Как врага существующего строя. А всех врагов существующего строя отправляли в эту ужасную тюрьму. Самое страшное — это когда их, как скот, грузили на корабль. Потом везли с материка на остров. Кто выживет, тот выживет, кто нет — туда и дорога. Кроме камня, там ничего не было. Единственное, что им надо было делать, это обтесывать камни, зачем — непонятно. Во многих семьях был кто-то, кого отправили в Голый Оток, на Голый остров значит. Люди доносят на других людей по разным причинам: ради собственной выгоды, по злобе, да из-за чего угодно. В воздухе висел страх, надо было быть правильным, а быть правильным — значит поддерживать строй. На этом острове их не кормили, даже воды не давали. Остров совсем недалеко от побережья, чуть севернее Сплита, — его с берега видно. Дед заболел там гепатитом и умер прежде, чем Матижа закончил среднюю школу. От цирроза печени. Он очень страдал все эти годы. Заключенным разрешалось посылать домой открытки, и в них они должны были писать, что исправились. Мать говорила Матиже, что его дедушка вел себя нехорошо, не слушался товарища Тито, и поэтому его пришлось посадить в тюрьму. Матиже было девять, она знала, что делала, когда так ему говорила. Это чтобы он в школе не ляпнул чего-нибудь. Его дед пообещал, что теперь будет вести себя хорошо и любить товарища Тито, так что он провел в тюрьме всего десять месяцев. Но там заработал гепатит. Когда вернулся, мать Матижи устроила пир на весь мир. Вернулся — весил сорок килограммов. Это что-то около девяноста фунтов. А раньше был, как Мате, — крупный, здоровый. Стал просто развалиной. А все потому, что какой-то мужик на него донес. И вот из-за этого Матижа решил убежать, когда мы поженились.»

— А ты почему хотела убежать?

— Я? Я не интересовалась политикой. Я была как мои родители. Раньше, до коммунистов, при короле, они любили короля. Потом пришли коммунисты, и они полюбили коммунистов. Мне было все равно, я сразу сказала «да» улыбающемуся чудовищу. Просто я любила приключения. Америка казалась такой большой, такой заманчивой, такой другой. Америка! Голливуд! Деньги! Почему я поехала? Я была еще девчонка. Да куда угодно, лишь бы было весело.

Дренка опозорила своих родителей, сбежав в империалистическую страну, она разбила им сердце, и они оба умерли вскоре после ее отъезда, оба от рака. Как бы там ни было, она так любила деньги и «веселье», что, возможно, именно благодаря нежным заботам этих двух упертых коммунистов их дочь, с ее молодым налитым телом и дразняще бандитским из-за приплюснутого носа лицом, избежала чего-то еще более опасного, чем просто стать рабой капитала.

Единственным человеком, которому она могла позволить заплатить за ночь, был кукольник Шаббат, и то за тринадцать лет такое случилось лишь однажды: когда он заикнулся насчет Кристы, беглой немки, продавщицы из гастронома. Он ее выследил и завербовал для их совместных наслаждений. «Наличными!» — предупредила Дренка, хотя вот уже несколько месяцев, с тех пор как Шаббат впервые наткнулся на Кристу, путешествуя автостопом, она и сама предвкушала приключение и была взволнована не меньше Шаббата, так что долго уговаривать ее не пришлось. «Хрустящие банкноты, — сказала она, шаловливо прищурив глаза, и тем не менее всерьез, — плотные и новенькие». Без колебаний соглашаясь на роль, которую она ему отвела, он спросил: «Сколько?» Она ехидно ответила: «Тысячу». — «Тысячу не потяну». — «Тогда забудь. Значит, без меня». — «Суровая ты женщина». — «Да, суровая, — ответила она с удовольствием. — Просто я знаю себе цену». — «Знаешь, стоило некоторого труда все это устроить. Это не вдруг получилось. Может, Криста всего лишь капризный ребенок, но с ней пришлось повозиться. Это ты бы должна мне заплатить». — «Не хочу, чтобы со мной обращались как с дешевкой. Хочу, чтобы как с настоящей шлюхой. Тысяча долларов — или я остаюсь дома». — «Ты требуешь невозможного». — «Тогда забудь». — «Пятьсот». — «Семьсот пятьдесят». — «Пятьсот. Это самое большее, что я могу дать». — «Тогда заплати мне до того, как мы туда пойдем. Я хочу идти туда уже с деньгами в кармане, зная, что мне заплачено и я должна отработать. Хочу чувствовать себя настоящей шлюхой». — «Сомневаюсь, — заметил Шаббат, — что для того, чтобы чувствовать себя настоящей шлюхой, хватит одних только денег». — «Мне хватит». — «Везет тебе». — «Это тебе везет, — с вызовом сказала Дренка, — ладно, пятьсот. Но деньги вперед. Я должна получить все целиком накануне вечером».


Еще от автора Филип Рот
Американская пастораль

«Американская пастораль» — по-своему уникальный роман. Как нынешних российских депутатов закон призывает к ответу за предвыборные обещания, так Филип Рот требует ответа у Америки за посулы богатства, общественного порядка и личного благополучия, выданные ею своим гражданам в XX веке. Главный герой — Швед Лейвоу — женился на красавице «Мисс Нью-Джерси», унаследовал отцовскую фабрику и сделался владельцем старинного особняка в Олд-Римроке. Казалось бы, мечты сбылись, но однажды сусальное американское счастье разом обращается в прах…


Незнакомка. Снег на вершинах любви

Женщина красива, когда она уверена в себе. Она желанна, когда этого хочет. Но сколько испытаний нужно было выдержать юной богатой американке, чтобы понять главный секрет опытной женщины. Перипетии сюжета таковы, что рекомендуем не читать роман за приготовлением обеда — все равно подгорит.С не меньшим интересом вы познакомитесь и со вторым произведением, вошедшим в книгу — романом американского писателя Ф. Рота.


Случай Портного

Блестящий новый перевод эротического романа всемирно известного американского писателя Филипа Рота, увлекательно и остроумно повествующего о сексуальных приключениях молодого человека – от маминой спальни до кушетки психоаналитика.


Умирающее животное

Его прозвали Профессором Желания. Он выстроил свою жизнь умело и тонко, не оставив в ней места скучному семейному долгу. Он с успехом бежал от глубоких привязанностей, но стремление к господству над женщиной ввергло его во власть «госпожи».


Людское клеймо

Филип Милтон Рот (Philip Milton Roth; род. 19 марта 1933) — американский писатель, автор более 25 романов, лауреат Пулитцеровской премии.„Людское клеймо“ — едва ли не лучшая книга Рота: на ее страницах отражен целый набор проблем, чрезвычайно актуальных в современном американском обществе, но не только в этом ценность романа: глубокий психологический анализ, которому автор подвергает своих героев, открывает читателю самые разные стороны человеческой натуры, самые разные виды человеческих отношений, самые разные нюансы поведения, присущие далеко не только жителям данной конкретной страны и потому интересные каждому.


Грудь

История мужчины, превратившегося в женскую грудь.


Рекомендуем почитать
Беги и помни

Весной 2017-го Дмитрий Волошин пробежал 230 км в пустыне Сахара в ходе экстремального марафона Marathon Des Sables. Впечатления от подготовки, пустыни и атмосферы соревнования, он перенес на бумагу. Как оказалось, пустыня – прекрасный способ переосмыслить накопленный жизненный опыт. В этой книге вы узнаете, как пробежать 230 км в пустыне Сахара, чем можно рассмешить бедуинов, какой вкус у последнего глотка воды, могут ли носки стоять, почему нельзя есть жуков и какими стежками лучше зашивать мозоль.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.