А потом вдруг Александра Федоровна перестала звонить. Я сначала как-то не обратила на это внимания — своих дел полно, а когда спохватилась и позвонила сама, ни ее номер, ни номер Левина не отвечали, а листок с номером телефона Олега я имела глупость выбросить за ненадобностью. Конечно, можно было связаться с Кроном и попросить его выяснить, что с ними случилось, но я побоялась навести «Гардиан» на этих замечательных стариков — кто знает, чем там, в Москве, закончились поиски препарата?
И вдруг под Новый год мне на электронную почту пришло письмо из Канады с прикрепленным файлом; судя по обратному адресу, от Алекса — я же давала ему свою визитку. Но я ошиб-лась, письмо было от Анны. Она благодарила меня за все, что я для нее сделала, особенно за то, что напрямую высказала ей, каким беспросветным вижу ее будущее, и это заставило ее задуматься и принять правильное решение, и теперь она безгранично счастлива. Она играла в русском театре в Торонто, занималась с молодежью в творческом центре, а самое главное, возилась с внуками Алекса, которых родила его дочь. А прикрепленным файлом оказалась большая фотография всей семьи Полак. Я рассматривала ее, полюбовалась на счастливую Анну и вдруг с огромным удивлением увидела среди членов семьи Александру Федоровну и Романа Давидовича, помолодевших, похорошевших и полностью довольных жизнью. Подпись под снимком гласила: «Мы с Алешей решили, что у наших внуков должны быть прабабушка Саша и прадедушка Рома, которые передают вам большой привет и огромную благодарность за свое позднее счастье. Ждем вас в гости. Анна и Алексей». Тут я услышала за своей спиной сдавленный всхлип и обернулась.
— А вот мне, похоже, никогда внуков не видать! — рыдающим голосом произнесла моя дорогая тетя и направилась страдать к себе в комнату.
— Те-е-етя Мила! — воскликнула я, бросаясь за ней следом.
Господи! Когда же она успокоится? Нет, умом я понимала, что никогда, но так хотелось на это хотя бы надеяться!
