Театр кошмаров - [113]

Спустя несколько секунд Ханс тоже сел в авто. Он пристегнулся и, заводя мотор, поинтересовался:

– Ронда, ты и правда всегда хотела работать в полиции?

Она встретилась с ним взглядами в зеркале заднего вида, но тут же опустила глаза.

– Нет, – призналась, когда щелкнула креплением ремня безопасности. – Я хотела быть фотографом.

Ханс тяжело вздохнул, а Ронде показалось, что она услышала из его уст имя своей сестры. Просто почудилось, но Ронда не сомневалась, что Ханс, как и Ааррон, знает правду о том, что именно привело ее в отдел.

– Может, для тебя эта болезнь – не трагедия, а шанс исполнить мечту? Возможность свернуть с навязанного пути и вернуться к своему собственному?

Автомобиль тронулся со стоянки парка, и в его пропахшем пылью салоне повисло молчание. Радио больше не играло, а Ронда не сочла нужным отвечать Хансу.

Ее мечта не исполнится, потому что Ронда скоро умрет. Она знала это так же четко, как и то, что во всем виноват Ви. И пусть Ронда не сможет спасти себя, но она все же постарается уберечь сестру.

Она стиснула в ладони телефон и твердо решила – едва устроится в больнице, сразу же позвонит сестре. Она должна предупредить ее и… попрощаться.

Ведь какое бы лечение ни назначили врачи, оно не поможет.

* * *

– Ронда! – воскликнула Этель, врываясь в палату.

– У вас десять минут, – строго напомнила медсестра, которая осталась стоять за порогом. – Время для посещений давно кончилось, так что мы и так сделали вам поблажку.

– Спасибо, – сказали сестры в унисон и слабо улыбнулись друг другу.

Когда шаркающие шаги медсестры стихли где-то в коридоре, Этель села на незаправленную кровать. Ронда устроилась там же, обняв притянутые к груди ноги. Переодеться ей было не во что, и теперь она сидела на простыне в джинсах и пропахшей потом футболке.

Ронда прибыла в больницу налегке. Этель тоже ничего не принесла: ни зубной щетки, ни посуды. Звонок Ронды настолько выбил ее из колеи, что Этель, похоже, даже и не подумала захватить с собой хоть что-нибудь. Зато примчалась так быстро, словно оседлала ветер.

– Почему ты не рассказала мне сразу? Почему сбежала утром и довела до этого? – Этель, съежившись от тоски, осмотрела серую безликую палату.

Ронда проследила за взглядом сестры и подумала о том, что в жизни бы по одному виду этой комнаты не догадалась, что находится в психиатрической лечебнице. Ничего особенного: выбеленные стены, раковина с капающим краном, пара пустующих кроватей. На окне, почерневшем от опустившейся ночи, имелась наружная решетка, но это легко объяснялось расположением палаты на первом этаже. Но тем не менее Ронда усмехнулась. Снова сбежать через окно не выйдет.

– Я не понимала, что происходит. Напугалась и сбежала, – призналась Ронда, вспоминая такое далекое утро сегодняшнего дня. – Пыталась дозвониться до тебя днем, но то номер был недоступен, то ты просто не отвечала…

– А вечером с радаров пропала уже ты, – укоризненным тоном подметила Этель, и обе сестры виновато потупились.

В коридоре мимо приоткрытой двери прошла медсестра. Она украдкой заглянула в палату, но тут же упорхнула к другим пациентам. От этого ненавязчивого внимания Ронде стало не по себе, и она сгорбилась над притянутыми к груди коленями, упершись в них подбородком.

– Прости меня, – Этель стиснула руки в замок и уставилась на них, не осмеливаясь встретить прямой взгляд Ронды.

– За что ты извиняешься?

– У меня накопилось достаточно проступков, чтобы сказать «за все», – виновато напомнила сестра и прикусила дрожащую нижнюю губу.

– Лучше бы ты сказала, что просишь прощения за непослушание, Этель, – в голосе Ронды сплелись тоска по утраченному будущему и боль тайного прощания. Этель не нужно знать, что Ронда умирает. – Я бы очень хотела услышать, что впредь ты будешь беречь себя, будешь осторожна и никогда больше не приблизишься к этому жуткому театру.

Ронда надеялась увидеть смиренный кивок, но этого не случилось. Сердце в груди оборвалось.

– Просто я не хочу врать, – пожала плечами сестра, а затем, безоружно вскинув ладони, добавила: – Но и ругаться тоже! Я просто хотела увидеть тебя и убедиться…

– Что твоя старшая сестренка не сумасшедшая? – хихикнула Ронда и дурашливо подкрутила у виска. – Не волнуйся, я в своем уме.

– О да. А в больницу заглянула просто на вечерний чай, – Этель широко улыбнулась, и в ее здоровом, не сожранном слепотой глазе, заплясали веселые искорки. – «Я в норме»! Все безумцы так говорят.

Когда-то Ронда больше всего на свете желала, чтобы эти отвратительные отметины прошлого исчезли с лица сестры. Теперь же ставки оказались более высоки, и, глядя на Этель, Ронда думала: «Пожалуйста, выживи. Будь счастлива. Умоляю!»

– Я испугалась, когда не нашла тебя дома, – улыбка больше не играла на губах Этель. Голос зазвучал ниже и серьезнее.

И пусть Этель не сказала этого вслух, Ронда услышала между строк важнейшее признание. Несмотря на ссоры, сестра любит ее и волнуется.

– Я даже позвонила Ааррону, чтобы узнать, где ты.

– Серьезно?! – воскликнула Ронда, а когда Этель кивнула, с досадой хлопнула себя по лбу: – Вот черт. Он же теперь не успокоится, пока не узнает, что случилось.