Театр Черепаховой Кошки - [45]

«Что?» — спросила она одними губами, но Полина, чуть поколебавшись, отвернулась.

Саше было трудно подойти к кому-то из одноклассников. Она вдруг поняла, что очень давно не общалась ни с кем из них. Это было странно и даже немного обидно, как будто она была изгоем, которого с миром связывала только Полина. Странная Полина с сумасшедшей матерью, занавеской из волос и боязнью четверок.

— Лена. — Саша подошла к Рябовой и тронула ее за костлявое плечо. Сердце билось так, словно она решилась прыгнуть на тарзанке с моста.

— А? — Рябова выглядела удивленной, как если бы с ней заговорила картина со стены.

— Лен, что случилось? Что-то ведь случилось?

— Ну… Как бы… Как бы да, — зашептала Рябова. — Только не совсем еще все ясно. Просто, понимаешь… Понимаешь, говорят, что Вадим — наш Вадим, что он… Ну, что ли, при смерти — или как это называется. Реанимация, все дела. Как-то так, по ходу.

— Реанимация?

— Ну да.

— А что?.. А как?.. А почему?..

— Слышь, я не знаю. Разное, по ходу, говорят. По голове ему, что ли, дали. Девушку он, что ли, защищал…

— Яну?

— Ну типа, да. Говорят, что она дочка нашего придурочного. Ну — историка.

— Яна? Дочь историка?

— Слышь, че ты пристаешь ко мне? За что купила, за то продаю.

Рябова развернулась и ушла. Казалось, она обрадовалась, что с Сашей не нужно больше разговаривать. И это было обидно. Очень обидно.

Саше захотелось быть сейчас с людьми; обсуждать, переживать и искать в разговорах подтверждение мысли, что она не виновата. Но никто не хотел принимать ее в свой круг.

Тогда Саша стала подслушивать. Села на свое место в классе и начала вытаскивать из придуманных шкафов густо исписанные шелковые платки. И на одном прочитала: Янку отбивал… Говорят, трое было… У самого Янкиного дома… Чуть ли не в подъезде…

Янка. Историк. Две крохотные фигурки — клякса, вытекшая из его нарисованного плеча.

Она была виновата. И Вадим умирал сейчас в больнице из-за нее.

Глава десятая ВАДИМ

1

Их и в самом деле было трое. И, в принципе, они были не агрессивными. Орали, переругивались, играли мышцами, носили при себе ножи, были всегда слегка, а иногда и очень пьяны, но докапывались до кого-нибудь редко.

— Я ваще не понимаю, че на меня нашло вчера. — Силин помотал крупной головой на манер циркового медведя. — И ладно, была бы девка прикольная, а то фиг что, смотреть не на что. Че ты, Гера, к ней прицепился, а?

— Да лана тебе, Силыч, — вместо Геры ответил ему Груздев. — Ну бывает, че. Главное, вчера так по приколу казалось, да?

— Найдут нас, — сказал третий, и по интонации было непонятно, спрашивает он или утверждает.

— Молчи, Гера, — ответил ему Силин, — кто нас найдет? Свидетелей не было, следов вроде не оставили. Девка напуганная была, не узнает никого. А пацан, скорее, кони двинул. Не рыпайтесь, главное. И на месте на том не тритесь. Пронесет.

Гера всхлипнул. Он не мог не думать о том, что случилось вчера, когда они сидели на детской площадке и пили пиво. Было темно и морозно.

Когда пиво ударило в голову, Гера начал чувствовать легкое возбуждение. Секса у него не было уже недели три, и он, в который уже раз, начал думать, как найти себе подходящую бабу: добрую и без заморочек. Он и сам считал себя добрым парнем, который если и ругается, то по делу, а руку поднимает только в исключительных случаях.

Гера хлебнул еще пива и понял, что сейчас как раз такой исключительный случай. Он уже давно смотрел на парочку, которая целовалась возле соседнего дома. Гера думал про себя, что мог бы стерпеть один поцелуй, но эти лизались уже минут пятнадцать. Казалось, пацан нарочно дразнит его.

— Смори, Силыч, — сказал Гера Силину, — какая там девка прикольная. Как думаешь, не жирно пацанчику будет?

Силин встал и с усилием разогнулся. Он все делал медленно и основательно, и Гере с Груздем это нравилось.

— Ну пойдем, глянем, — сказал он. И действительно пошел вперед. По пути швырнул в снег опустевшую пивную бутылку, и она беззвучно зарылась в белое. Силин отер и размял руки, как гимнаст, который готовится к упражнениям.

— Слышь, — сказал он, подходя, — поделись девочкой, мужик. А то мы чего-то заскучали.

Яна вздрогнула. Вадим тут же прикрыл ее плечом и, отступая, стал теснить назад.

— Ребят, вы чего? — спросил он, выигрывая время. — Это же моя девушка.

И Вадим сделал вид, что целует ее в щеку, а сам шепнул:

— Я отвлеку, ты — за помощью.

Яна кивнула. Ей стало очень страшно.

— Так я и не говорю — отдай. Я говорю — поделись, — заржал Силин. — Мы маленько попользуемся и вернем.

— Ну хорошо, давайте договоримся, — мирно сказал Вадим.

— О как! — Силин обернулся к Герычу с Груздем, словно приглашая удивиться вместе с ним. Повернувшись, он подставил Вадиму левую щеку, и Вадим ударил.

Вадим ударил Силина и толкнул оцепеневшую от ужаса Яну, крикнув ей: «Беги!» И если бы он не отвлекся на Яну, то, вероятно, не пропустил бы удар от Геры и выиграл бы время. Этот удар повалил его на снег.

— Девку держи! — крикнул очухавшийся Силин, Груздь побежал за Яной. Забыв о себе, Вадим повернул голову посмотреть, успеет ли она уйти, но тут же получил ногой в живот.

Встать ему не дали. Просто молча и жестоко били.