Те Места, Где Королевская Охота - [47]

Да, это была явно приемная, скромная, скупо и деловито обставленная. Кожаный диван, канцелярский стол под плотно занавешенным окном с соответствующими принадлежностями на нем, в углу — громоздкий железный ящик с большущим колесом на двери вместо ручки и какими–то кнопками — сейф, несколько мягких кожаных же стульев вдоль стены — для ожидающих, надо полагать, красивые напольные часы, показывающие четверть второго ночи (ничего себе «добрый вечер, сударыня»!), разлапистая вешалка возле двери, на которой сейчас — когда успел? — висела одиноко та самая доха. И довольно тепло от притулившейся в уголке печи — видимо, черномундирный белобрысый адъютант недавно подкладывал угля.

Алики расстегнулась, подошла к печке, приоткрыла дверцу и, подкинув еще совок угля из стоящей возле корзины, протянула к огню зябкие еще руки. Стало светлее, хотя и без того в канделябрах горело по три толстых свечи. Хм, а с улицы казалось, что в окнах темно… И со двора тоже…

Алики чуть отодвинула штору. За ней был глухой ставень. Так, так…

Алики опустилась на ближайший стул и в очередной раз собралась подумать. Но тепло, по видимости, сыграло с ней злую шутку — она задремала. Во всяком случае, когда она открыла глаза, Рет — Ратус выходил из кабинета в сопровождении двух каких–то незнакомых ей людей; вид у всех троих был на удивление деловитый.

— Ага, — сказал Рет — Ратус, словно сейчас вспомнив об Алики. Он обернулся к стоящему за его спиной адъютанту: — Саир, занеси эту юную особу в наши ведомости. Пусть пройдет задним числом… скажем, две недели назад.

— Слушаю, господин эрст–резидент! — отозвался белобрысый, но Рет — Ратуса уже снова скрылся за дверью, а его спутников в приемной уже не было.

Часы деликатно пробили два раза, и, не менее деликатно кашлянув, адъютант поинтересовался:

— Не потрудитесь назвать ваше имя, сударыня?

Алики назвалась, ответила, что относится к мещанскому сословию, назвала место и время рождения. Все эти сведения были записаны красивым адъютантским каллиграфическим почерком в большой толстой книге. После чего из железного ящика с колесом с кнопками при помощи замысловатого ключа и нескольких мудреных манипуляций — пол–оборота туда, поворот ключа, нажатие на кнопки (какие — невидно, загораживает спина), оборот обратно и снова немного назад, второй поворот ключа — из–за неожиданно толстой дверцы была извлечена еще одна книга, скорее тетрадь, в которой Алики расписалась. А когда она подняла глаза, перед ней стояли два небольших, но даже по виду увесистых кошеля.

На ее немой вопрос совершавший обратные манипуляции с ящиком адъютант с улыбкой ответил:

— Ваше жалование за две недели, сударыня. Как распорядился господин эрст–резидент. — И добавил вполне официально: — Когда закончится акция, зайдете уладить все оставшиеся формальности.

Тем временем мимо них то и дело проходили люди — в кабинет к Рет — Ратусу и обратно. И откуда их только столько взялось ночью в казавшемся пустом доме?! Причем почти все были не то чтобы в военном, а как бы в полувоенном, и даже самые из них партикулярные отличались выправкой и особой четкостью движений. Ну конечно, «господин эрст–резидент»! Алики хоть и не сильно разбиралась в табели о рангах, но догадалась, что это как минимум чин тайной полиции. И чин не малый, сродни генеральскому…

Алики смотрела на это мелькание из своего тихого уголка возле теплой печки. Мысли все никак не выстраивались во что–то более–менее сообразное. Произошедшее с ней в этот день и в эту «особенную» ночь было слишком необычно и неожиданно. Слишком уж много впечатлений, переживаний. Слишком…

Нет, решила Алики, так не пойдет. Пусть пока будет, как будет, а обдумывать все это хорошенько она будем потом. Как это выразился симпатичный адъютант: «Закончится акция, зайдете уладить оставшиеся формальности». Вот именно. Закончится эта акция, тогда и разберемся, на какие это грабли она умудрилась наступить по глупости. А пока…

Снова кто–то торопливо вышел из кабинета, что–то негромко сказал адъютанту, и тот полез в железный шкаф, извлек из него что–то тяжелое в кожаном футляре. Пока он возился, вышедший нетерпеливо постукивал пальцами по столу и слегка косился на Алики, но едва адъютант передал ему это нечто в футляре, потерял к девушке всякий интерес и выскочил за дверь; Алики услышала, как он топочет, сбегая по лестнице.

И в тот же миг из кабинета вышел Рет — Ратус.

Он был полностью одет, и Алики поднялась со своего стула.

— Пойдемте, Алики, — сказал он.

Алики послушно спустилась за ним, вышла на улицу и села в карету. По дороге им опять никто не встретился, хотя присутствие в доме людей теперь ощущалось: свет выбивался из–под некоторых дверей, слышались шаги, голоса… Однако окна на фасаде по–прежнему были темны.

Едва карета выехала из двора–колодца, Рет — Ратус укрыл ее ноги полостью и предложил:

— Попробуйте поспать, Алики. Боюсь, в ближайшие сутки у нас вряд ли еще найдется для этого время.

Алики задремала бы и без его совета. Глаза у нее смыкались, и она просто согласно кивнула головой.

Сквозь сон она слышала, как карета остановилась, качнулась, когда Рет — Ратус вышел из нее, и, как ей показалось, сразу же качнулась еще дважды, когда Рет — Ратус и какой–то человек, до странного знакомый, сели в карету обратно (между тем эти два события разделяли добрых полчаса). Алики открыла глаза — или ей показалось, что она открыла глаза, — и увидела напротив себя кукольного мастера, который смотрел на нее с немым изумлением…