Те Места, Где Королевская Охота - [42]

Они улыбнулись друг другу и начали было выяснять преимущества романов плутовских над романами любовными, но в тот самый момент, когда их вполне светская беседа начала обретать некоторую раскованность, в гостиной в сопровождении Рет — Ратуса появилась Наора.

Герцог встал — поспешно вскочила со своего стула и Алики — и, подойдя к Наоре, изящно поцеловал ей руку. Та ответила ему улыбкой.

— Ваша светлость, дамы, — поклонился Рет — Ратус не хуже любого иного церемониймейстера, — прошу вас пройти в столовую. Ужин подан.

Герцог подал руку Наоре, Рет — Ратус подставил свой локоть Алики, и они чинно, двумя парами — герцог и Наора первыми, Рет — Ратус с Алики следом, — прошли в столовую.

За ужином герцог сидел напротив изменившейся Наоры, не скрывая того, откровенно разглядывал ее и обращался только к ней, да и то весьма редко. Сидевшую рядом Алики это сильно раздражало, и она вяло ковырялась в салате, нервно поглядывала, как Рет — Ратус, как ни в чем не бывало, уплетает за обе щеки, и ждала, когда все это кончится.

Наконец герцог промокнул салфеткой губы и отложил ее в сторону.

— Нам пора, дорогая, — сказал он, обращаясь только к Наоре. — Завтра утром мы должны быть в замке Арафа.

Алики сразу заметила, как та немного побледнела, но быстро справилась с собой, тоже отложила салфетку и встала.

_ Вы уезжаете? _ невольно вырвалось у Алики. — Сейчас?

До нее только что вдруг дошло, что это были не очередные смотрины, не просто так приехал герцог, отужинать и оценить качество работы Рет — Ратуса. Нет! Сейчас Наора уедет, чтобы выполнить то, для чего ее все это время готовил Рет — Ратус. И возможно, что Алики больше никогда ее не увидит. Или увидит, но уже… И ничего нельзя поделать. Ничего она не сумела разузнать… И даже не успела предупредить…

Наора тоже встала из–за стола, но это уже была вовсе не Наора. Это была Прекрасная Герцогиня, которая очаровательно улыбалась своему мужу и готова была следовать за ним туда, куда он позовет.

— Я помогу собраться в дорогу, — сделала отчаянную попытку Алики. Только бы на минутку остаться наедине, тогда она сможет рассказать, предостеречь подругу.

— Все уже готово и уложено, — остановил ее Рет — Ратус.

Алики глянула на него, но тот как обычно любезно улыбался и ничего не подозревал. Или, наоборот — знал все? Тогда помощи ждать неоткуда…

А Наора даже не обратила внимания на эту попытку. Какое дело Прекрасной Герцогине до какой–то там приживалки.

Следуя за ними по коридору, Алики с неожиданным раздражением вдруг представила себе это прекрасное лицо лет эдак через двадцать–двадцать пять, когда пропадет юношеская свежесть и невинность взгляда станет казаться деланной — кто оглянется на эту женщину, чтобы поймать сияние некогда полудетских глаз?.. Все станут удивляться, почему это герцогиню Садал когда–то называли Прекрасной Герцогиней? Бесцветное лицо, тусклые глаза, увядшая грудь _ ничего, ну совершенно ничего привлекательного.

Алики даже тряхнула головой, чтобы отогнать это такое неуместное сейчас видение. Нет, это лицо Прекрасной Герцогини увянет, но не лицо Наоры, настоящей Наоры, которая никогда не станет такой!

В прихожей Рет — Ратус помог герцогу накинуть плащ, а Алики подала Наоре тяжелую, на меху ротонду. Когда они вышли из дома, перед дверями уже стоял дормез герцога, и, усаживаясь в него, Наора даже не кивнула Алики.

…Звуки окарины пронизывали все вокруг, хотя кукольный мастер просто держал ее возле губ и задумчиво смотрел в тетрадь в синей обложке. «Извини, что не мог тебе помочь», — улыбался он. «Это я должна извиниться, — ответила Алики, нисколько не удивляясь его фамильярности, ведь он был таким симпатичным. — Если бы я еще знала, какие вопросы нужно задавать». И тут кто–то сзади тихонько похлопал ее по плечу…

Алики резко повернула голову, проснулась и увидела Рет — Ратуса.

Он, полностью одетый, стоял возле ее кровати и несильно теребил ее покрытое одеялом плечо; в руках его на небольшом тарельчатом подсвечнике с ручкой горела свеча.

Алики стряхнула ее руку — впрочем, он сам убрал ее, когда увидел, что девушка проснулась, — и, кутаясь в одеяло, приподнялась с постели.

— В чем дело, сударь? — резко спросила она.

— Что вы делали сегодня днем, когда избавились от моего кучера на Набережном бульваре? — услышала она вместо ответа вопрос, заданный не менее резким тоном.

Где–то вдалеке часы пробили одиннадцать, и Алики подумала, что шпион, кто бы он ни был, донес Рет — Ратусу о ее похождениях довольно оперативно, не прошло и часу с отъезда Наоры и герцога. Ну что ж, этого следовало ожидать.

— Разве это является основанием для того, чтобы врываться ко мне посреди ночи? — голос Алики был холоден, как давно прогоревший камин. — Могли бы обождать до утра.

— Не мог! — Рет — Ратус, кажется, вознамерился в точности копировать ее интонации. — Вы не понимаете. Вы оказались замешанной в деле, которое я должен сохранить в тайне. И я не могу допустить, чтобы накануне решающих событий вы невесть куда и зачем исчезли из поля моего зрения.

Алики внутренне возликовала. Ага, значит, ей удалось ускользнуть от шпионов! Эх, знать бы еще, где и каким образом? Но как бы то ни было, у нее в руках сейчас есть хоть и небольшие, но все–таки козыри. Их стоило разыграть. Или хотя бы поторговаться.