Те, кто жив - [40]
— Давайте подальше отойдём, — забеспокоилась Анна. — Тут фонит сильно.
Отошли вглубь коридора, насколько позволила выдёргивающая стопор ловушки верёвка. На автоматический механизм надеяться на таком холоде было опасно, он мог замёрзнуть. Но пока замерзать начали они сами.
— Ну и где ваши чудовища? — глухо бубнил из-под шлема Мигель. Юноша в прошлый раз всё пропустил и теперь рвался на подвиги. — Скоро воздух кончится, придётся назад идти…
Не пришлось.
Мантис как будто соткался из темноты склада — вот его не было, и вот он уже стоит перед ловушкой, как будто раздумывая — заходить или нет?
— Ну, давай, давай, что ты телишься! — в охотничьем азарте забормотал испанец.
Существо вытянуло свою раскладную переднюю лапу и постучало по железу клетки. Раз, другой — все затаили дыхание. Но калорифер, видимо, манил своим теплом, и мантис вошёл в ловушку. Ольга резко дёрнула верёвку, фиксатор вылетел, и стальная, в руку толщиной, решётка захлопнулась, встав на надёжные стопора.
— Готов, голубчик! — победно сказал Мигель. — Попался!
Мантис, кажется, не возражал. Он присел в позе греющегося у костра человека и застыл.
— Покатили! — скомандовал Андрей, и они пошли вниз, таща за собой на крепком тросе тяжёлую добычу.
В зале клетка встала рядом с местом, где погиб Иван, но Ольга не испытала по этому поводу никаких особенных чувств. Эту её часть уже сожрала разрастающаяся пустота, и на том месте души, где была любовь к мужу, зияла ледяная дыра. Это было не больно, просто пока непривычно, как недавно вырванный зуб.
— И что с ним дальше делать? — спросила Анна.
— Не знаю, — ответила Ольга, — пусть Лизавета решает. Но внутрь мы его не потащим, Палыч запретил.
— Давайте его оставим тут и пойдём, — сказал Мигель. — У меня баллон кончается.
— Слишком сильно сопел! — поддел его Андрей. — Вот и выдышал…
В этот момент в помещении погас верхний свет, на стенах зажглись тусклые аварийные лампы. Пол еле заметно завибрировал.
— Что это? — удивилась Анна.
— Установку разгоняют, — пояснила Ольга. — Всю энергию на неё пустили.
Мантис в клетке забеспокоился и заёрзал.
— Чёрт, силовую линию тоже вырубили! — с досадой сказал Андрей. — Погас наш нагреватель.
— Ничего, этот не замёрзнет, а я уже да, — напомнил Мигель. — Пошли отсюда.
Вибрация пола усилилась, свет аварийных ламп моргнул, и мантис внезапно заметался, раскачивая клетку. Ольге показалось, что он кричал бы, если б мог — как будто работа Установки причиняла ему сильную боль. Передние лапы существа вцепились в прутья решётки и стали разгибать их с упорством гидравлического домкрата. Металл со скрежетом подался, со звонким щелчком лопнул сварной шов.
— Эй, ты чего, ты это брось! — Мигель пятился от ловушки, пока не уперся спиной в опорную колонну, а мантис продолжал давить, выворачивая железо.
— Силён, чёрт! — удивлённо сказал Андрей. Рука его скребла по плечу в поисках отсутствующего карабина.
А Анна ничего не сказала, просто сделала шаг вперёд, приставила обрезанные стволы ружья к голове мантиса и выпалила из обоих стволов. Брызнула чёрная жидкость, существо дёрнулось и застыло, неловко привалившись к деформированной решётке.
— Вот и всё, — констатировала Ольга, — пошли. Спасибо, Анна, ты молодец. А живыми их Лизавета пусть сама ловит.
Но Лизавете было не до того.
Она орала в коридоре на Матвеева:
— Что вы натворили! Что мне теперь делать? Где я его теперь возьму? — кричала она, потрясая пухлыми кулачками перед носом учёного.
— Но, Лизавета…
— Что «Лизавета»? Я уже… не скажу, сколько лет Лизавета! А такого биоматериала у меня никогда не было! А если у ребят не получится, если они не смогут…
— Уже получилось, Лизавета Львовна! — победно провозгласил Мигель, непроизвольно потирая обожжённый ледяным теплообменником живот. — Добыли зверя!
Он принял горделивую позу охотника на слонов.
— Живым? — ахнула биолог.
— Нет, к сожалению, тушкой, — сказала подошедшая Ольга. — А что случилось?
— Ну и ладно, хоть так… — с видимым облегчением сказала Лизавета. — Палыч, Палыч! Распорядись, чтобы объект доставили ко мне в лабораторию…
— Хорошо, хорошо, Лизанька, — закивал директор. — А что ж ты орала-то так?
— А как мне не орать? — вскинулась женщина. — Уж не знаю, что вы там учинили на своей установке, но как свет мигнул, так у меня весь запас препарата скис.
— Скис?
— Ну, не буквально скис, а сменил состояние. Был как бурая непрозрачная жидкость, а стал опалесцирующий белый. И что теперь с ним делать? Кто знает, как изменились его свойства? Это же заново все исследования… А если поранится кто?
— Если поранится — бинтом замотаешь! — решительно ответил Палыч. — Иди уже, я распоряжусь, чтобы тебе притащили добычу этих горе-охотников.
— Так я продолжу? — сказал с облегчением Матвеев. — Пока только один резонанс нащупали, даже странно. С Загорска-то их десятками за один прогон брали.
— Ещё полчасика погоняй и делай перерыв до ночи, — распорядился директор. — А то всю энергию забрал, температура на три градуса упала в помещениях.
Историограф. «Кривые окольные тропы»
— Потому что они плохие! — крикнул кто-то из аудитории, и многие его поддержали.
— Ничего подобного, — покачал головой я. — Есть общий принцип мышления: когда мы пытаемся понять причины поступков других людей, мы склонны относить их на личные качества, а когда оцениваем свои — то на обстоятельства.
