Те, кто любит - [50]

Чтобы не расстраивать Абигейл, Джон неохотно обсуждал с ней вопросы политики, но она убедила его, что для нее такие беседы более естественны, чем разговоры с соседями о том, как удержать служанок от лишних трат в продовольственных лавках.

— Массачусетс должен стоять твердо, — сказал ей Джон. — Мы стояли прочно в тридцать втором году, когда английское министерство приняло закон о шляпах, запретивший нашим скорнякам экспортировать бобровые шкуры. Этот закон остался бездействующим.

— А что будет, Джон, если и колонии, и парламент будут стоять на своем?

— Есть выход из положения. Джеймс Отис опубликовал блестящий памфлет «Подтвержденные и доказанные права британских колоний». Он выдвинул идею колониального представительства в парламенте. Здесь все считают это превосходным решением вопроса. Мы даже обсуждали возможность формирования американской аристократии.

— Ты станешь лордом Адамсом, а я леди Адамс! Будешь ли ты заседать в палате лордов? — Она разыграла шутливую пантомиму, возложив на голову тиару и сделав книксен.

— Единственное место, где я хочу служить, — это Верховный суд Массачусетса, — проворчал он. — Мне нужно прокормить семью. Я не встречал никогда такого любителя поесть, как крошка Нэб.

Бостон был слишком нетерпеливым, чтобы бездействовать. 26 августа поступило известие, что в городе вновь вспыхнуло насилие.

На Кинг-стрит около костра собралась толпа. По предложению уличного сапожника Эбенезера Макинтоша, жившего в южной части города, толпа разделилась на две группы. Первая направилась к дому адмиралтейского регистратора Уильяма Стори, где уничтожила значительную часть личных и официальных бумаг и разнесла в щепы внутреннюю отделку его красивого дома, построенного в стиле колониальной архитектуры Джорджии. Вторая группа пошла к дому таможенного контролера Бенджамина Хэллоуэлла, кузена Джона по браку. Там они разбили окна и выломали двери, оконные рамы и ставни, переломали изысканную французскую и английскую мебель, ворвались в винный погреб и опустошили его. Толпа захватила библиотеку, бумаги мистера Хэллоуэлла и унесла их неизвестно куда.

Послышался стук копыт на дороге. Всадник остановился, привязал коня у дома Адамса и вошел внутрь. Это был Джошиа Куинси-младший, молодой кузен Абигейл, простецкого вида мужчина, косоглазый, добродушный и поэтому нравящийся всем; он направлялся домой в Маунт-Уолластон. В кабинет Джона ворвался солнечный луч, высветив напряженное лицо молодого Джошиа.

— Толпы объединились, — рассказал он, — отправились к дому Хатчинсона. Вы не видели подобных беспорядков. Все восемнадцать окон, выходящих на Гарден-Корт-стрит, были выбиты. Все его картины, девятьсот фунтов стерлингов наличными, вся одежда и столовое серебро унесены. Были срублены даже деревья. На чем же остановится толпа?

Абигейл в отчаянии покачала головой по поводу бостонских форм расправы, разрушения домов противников.

— Вы не представляете, что сделала толпа с бумагами Хатчинсона! — воскликнул Джошиа. — Она выкинула его папки на улицу, втоптала в грязь. Вы же знаете, он собирал документы для второго тома «Истории колонии залива Массачусетс»?

— Он один из лучших королевских чиновников, и его исторические работы написаны солидно, хорошо.

Наступила мучительная пауза. Абигейл сказала:

— Я слышу, Рейчел на кухне. Я прикажу ей накормить тебя.

— Спасибо, кузина Абигейл, не нужно. Отец и твой дедушка Куинси ждут известий.

Хотя значительная часть граждан представляла собой, по словам кузена Джошиа, «ослепленную яростью толпу», городское собрание Бостона приняло резолюции, резко осуждавшие насилие и призывавшие городских правителей подавлять в будущем беспорядки. Заместитель губернатора Хатчинсон, который с достоинством и отвагой перенес огромные личные потери, осудил впавших в безумие.

Джон вернулся с виноградника Марты. Он обменялся с Абигейл мнением о насильственных действиях в Бостоне и спросил с горечью:

— Почему толпа старается разрушить самые фешенебельные дома?

— Вероятно, потому, что самые красивые дома принадлежат приверженцам короны, находящимся у власти, и у них есть деньги, чтобы их построить и отделать. Не звучит ли это цинично?

— Это не цинизм, а бесспорный факт.

Рейчел качала Нэб в кроватке, и то, что она услышала, расстроило ее. Абигейл поговорила с ней, заверив, что беспорядки до Брейнтри не дойдут, и, успокоившись, девушка занялась своими делами.

По-иному чувствовала себя Абигейл; она несколько раз выходила в сад за свежими травами, к колодцу за холодной водой, отвлекаясь на размеренную физическую работу, а в голове гнездилась масса вопросов, которые она не могла задать мужу. Была ли на самом деле для Джона толпа безликой, безымянной? Знал ли он, кто плел заговор и зажег костер, уведомил бостонцев о времени и месте? Несет ли Джон ответственность за «демонстрацию силы»? Не скатываются ли они к предательству, как предсказывал Джонатан Сиуолл?

Она должна дождаться ответа. Ожидание — удел женщин.

Несмотря на то, что инструкции Сэмюела Адамса для Бостона были опубликованы на три недели раньше инструкций Джона, сорок поселков Массачусетса согласились с доводами Джона и списали его текст протеста. Инструкции Брейнтри были опубликованы анонимно, но не составляло тайны, кто автор. Кузен Сэмюел Адамс приложил руку к раскрытию тайны, как поняла Абигейл, когда тот посетил ее по пути на еще одно собрание.