Те, кто любит - [42]

Бетси улыбнулась.

— Сэмюел, дорогой, будем примерными гостями, чтобы кузина Абигейл приглашала нас и впредь.

Рейчел поставила стол в гостиной перед камином, раздвинула его и застелила лучшей полотняной скатертью из приданого Абигейл, поставила хрустальную и серебряную посуду. Отведав теплый яблочный пирог и выкурив трубку, набитую вирджинским табаком, Сэмюел вновь заговорил о цели своего визита.

— Джон, мне нужен твой совет. Как юриста.

— Сэм, рад видеть, что в семье ты интересуешься делом.

— Как лучше всего развенчать акт о гербовом сборе? Отказаться соблюдать его? Провозить контрабандой бумаги без штампа? Или же прикрыть все дела, требующие Гербового сбора?

— Они не смогут провести его в жизнь, Сэм. Он исчезнет, подобно предписанию о помощи.

— Ты недальновиден. Эти акты — всего лишь следствие. Основные причины конфликта сохраняются.

— Какого конфликта? — спросила Абигейл. — Мой отец всегда говорил, что мы самые хорошо управляемые колонии в мире, какие знала история.

Сэмюел встал и принялся ходить взад-вперед по турецкому ковру.

— Согласен. Мы были. По двум причинам. Когда Англия пыталась предпринять что-либо против наших интересов, вроде закона о патоке, мы не считались с такими актами. Когда она пыталась заставить нас платить годовые оклады назначенным ею чиновникам, мы категорически отказывались делать это. Англия была слишком занята и преуспела в торговле и войнах, чтобы тревожиться по поводу наших действий. Она считала, что мы поступаем как капризные и избалованные дети… Но мы повзрослели. Англия запуталась в долгах, силясь выдворить французов из Канады. Она будет стараться переложить на нас часть расходов. Более важно, что новый король и парламент полны решимости предпринять нечто небывалое.

Абигейл попалась на удочку.

— Что именно?

— Скажу. Они наконец решились настоять на своих правах и навязать нам свою конституционную власть. Это, мои дорогие молодые друзья, фатальная ошибка. С их стороны, не с нашей!

Джон разволновался. Он порывисто поднялся и стал нервно ходить перед Сэмюелем.

— Сэм, ты призываешь к драке. Мы всегда признавали за Британией ее законные права: право короны назначать губернаторов, стоящих над нашими выборными лицами в Массачусетском совете, право указывать, на каких судах мы можем перевозить рыбу, строевой лес, чугун, и покупать готовые изделия только у нее. Мы повзрослели, у нас нет нищих и безработных, как в Лондоне…

— Кузен Джон, сядь. Я единственный одержимый политикой. Ты же уравновешенный и объективный адвокат. Согласен с этим. Три тысячи океанских миль делают более легким и благородным делом отклонение гнетущих законов британцев. Но что произойдет теперь, когда парламент решил обложить нас налогами не в области судоходства и торговли, а в сфере наших внутренних дел? Как быть с законом о гербовом сборе? Предположим, ты соглашаешься платить Англии налог за каждую юридическую бумагу, тобой составленную, а она повышает налог каждый год…

— Мы не станем выплачивать его! Парламент имеет право регулировать внешнюю торговлю всей империи, в том числе и нашу. Он не может обкладывать нас налогами без нашего согласия. Лишь сами колонии могут устанавливать размер своего налога.

Сэмюел провел языком по губам.

— Парламент утверждает, будто налоги — всего лишь небольшая часть расходов на содержание войск для нашей обороны…

— Мы можем защитить себя сами. У нас есть милиция.

— …лишь небольшая часть расходов по изгнанию французов и открытию всего континента для заселения нашими соотечественниками.

— Наши солдаты стояли на равнине Авраама.[14] Итак, Сэм, не зли меня. Англия никогда не пыталась обложить нас налогом без согласия наших представителей. Мы не позволим, чтобы чужаки навязывали нам налоги.

— Ну, кузен Джон, как старая добрая Англия может считаться чужой?

— Перестаньте подтрунивать друг над другом! — воскликнула Абигейл. — Это наша первая семейная встреча, а не политический диспут.

Несколько живших по соседству молодых пар пришли на чай. Абигейл села во главе стола, осматривая гостей и беседуя с каждым, одновременно опытной рукой наливала в каждую чашку заварку. После чая Сэмюел и Бетси поблагодарили за приятный прием, пригласили приехать к ним в Бостон, а затем отправились восвояси.

Поднимаясь в спальню, Абигейл спросила Джона:

— Может быть, Сэмюел прав?

— Нет, не думаю, что он прав. Во всяком случае, не во всем. Он сказал, что мы дети, а дети должны быть дисциплинированными. Мы так долго одни жили и так хорошо управляли сами собой, что не можем легко относиться к жесткому контролю. У англичан — лучшее правительство на земле; английские политики не настолько упрямы и глупы, чтобы сеять бурю.

— Мне кажется, что Сэмюел жаждет беспорядков. Или я ошибаюсь?

Глаза Джона помрачнели.

— То, что мы называем беспорядками, Сэмюел называет свободой. Он пропагандирует свободу.

— От кого?

— От Англии.

5

Проходили недели, и она чувствовала, что ее талия становится шире, и ей пришлось пришить пояс к халату. Необычное ощущение внутри себя новой жизни волновало ее. Движения плода становились все более настойчивыми, порой даже болезненными, но она считала себя вознагражденной, чувствуя, как шевелится ребенок. Сидеть прямо на плетеных стульях было неудобно. Она решила проблему, подбирая под себя ноги так, как делала это в своей кровати в приходе Уэймаут, когда писала письма.