Те, кого принимают в расчет - [17]

«Но чем же они там так долго занимаются?» — спрашивал себя капитан.

Он вернулся к рабочему столу и удобно устроился в кресле. Сделал отметку в календаре. Четыре дня. И ни слова. Ни радиосообщения. Ни самих ракет. А корабль постепенно уходит в космос.

«Что же, черт возьми, происходит?» Неожиданно на столе ожил динамик.

— Капитан Сэррел, это из штурманской.

Он нажал кнопку.

— В чем дело?

В голосе чувствовалась какая-то нерешительность.

— Капитан, как вы и приказали, мы перевели системы автоматического слежения в режим кругового наблюдения, для поиска вспышек ракетных двигателей. И вот только что получили первые результаты. Энди уже несет вам фотоснимки.

У Сэррела чуть сердце не выскочило из груди. Ракетные вспышки! Если система обнаружила вспышки двигателей, то наверное, — нет, наверняка! — одна из разведывательных ракет наконец возвращается!

— Быстрее давай! — воскликнул капитан, потом уже осознав, что Энди его не слышит. Но новости были слишком приятные. — Как долго он там возится. А если я направлю перископ на Алеф Четыре, то, как ты думаешь, я смогу увидеть ракету?

— Наверное, — нерешительно ответил голос и исчез. Потом появился снова, но уже в полном замешательстве: — Нет, капитан. Боюсь, не сможете. Энди сейчас принесет снимки. Эти ракеты…, ну, они летят не с Алефа Четыре, капитан. Они летят с другой планеты — Бес.

А далеко от них Гибсен решил проверить пределы своей свободы. Он кивнул де Джувенелу. Тот поднялся, и они вышли из дома.

— Давай удостоверимся, как далеко мы сможем уйти. Думаю, нам нужно пройтись в сторону ракеты и осмотреться.

— Хорошо.

Но они не учли одну деталь. Два гормена молчаливо последовали за ними, и как Гибсен и де Джувенел ни ускоряли шаг, те очутились у ракеты первыми. Массивные серые тела преградили входной люк.

Гибсен с сожалением сказал:

— Ну ладно, попытаемся по-иному. Давай пройдемся куда-нибудь. Может быть, за нами пойдет только один из них. Потом мы разбежимся в разные стороны и…

Но за спиной неотступно торчали оба чужака. В их сопровождении земляне не спеша прошлись по улице, свернули за угол, потом пересекли несколько площадей и снова повернули. Ракета давно скрылась из виду. Только слышались их собственные шаги и слабые, скользящие звуки сопровождавших. Все другие звуки исчезли.

— Разбегаемся, — быстро прошептал Гибсен. Де Джувенел послушно повернул в ближайшую улицу и скрылся. Гормены также разделились: один — за де Джувенелом, другой — за Гибсеном.

Штурман от злости начал протирать свой сапфир. «Чертовы ублюдки, если бы их можно было сбить с толку или хотя бы заставить злиться, закричать, вывести из себя подобно человеку, — думал он. — Но они не люди. И, возможно, это лучше всего проявляется в их абсолютно бесстрастном и равнодушном виде во время подобной слежки. Они даже не протестуют по поводу явной попытки избавиться от них. Они просто сопровождают».

— Ну и иди себе, безмолвный идиот.

Когда Гибсен прохаживался не спеша, гормен тоже не спешил. Когда же Гибсен ускорил шаг, тот, как привязанный на невидимой веревочке, двинулся с точно такой же скоростью и на прежнем расстоянии.

И тут Гибсен, оглянувшись назад, бросился бежать. Гормон — нет, не побежал, а просто быстро заскользил, и, как человек ни напрягался, он выдерживал расстояние футов в пять, Гибсен сорвался на умопомрачительный галоп и мчался в таком темпе с полминуты, но его «тень» держалась в тех же пяти футах позади. И когда штурман, обессиленный, рухнул на землю, гормен застыл над ним, как каменный. И никаких видимых признаков усталости.

Гибсен, задыхаясь, лежал. Это было оскорбительно и унизительно, но тем не менее он лежал у ног этого поганца и только краем глаза следил за ним. Затем неожиданно вскочил и бросился на серого идола. Но тот каким-то образом предугадал его намерения и приготовился. Не успел Гибсен вскочить на ноги, как гормен засунул свой металлический «блокнот», который держал в руке, в свисающую складку кожи или Бог знает чего и встал на изготовку, как боксер. Но Гибсен уже не мог остановиться. Он налетел, как вихрь, но встречный удар отбросил его на противоположную сторону улицы.

Это было просто, как божий день.

Всю дорогу назад, в их общую тюрьму, Гибсен растирал ушибленную щеку и матерился. Он больше не оглядывался. Зачем? Этот ублюдок и так на месте. Он знал, что так будет всегда, пока они находятся на этой проклятой планете. А может, Брэбент был прав, и гормены все-таки совершеннее землян?..

VIII

Рей Уэнсли сидела в лаборатории Брэбента и нетерпеливо ожидала, пока тот освободится. В этот момент доктор о чем-то договаривался с горменом, который, наверно, был приставлен к нему. Рей была рада возможности сидеть и смотреть на Брэбента; слишком много она хотела узнать, и поэтому никак не могла спокойно усидеть на месте.

Брэбент окончательно порвал с другими землянами. А Рей никак не могла понять, почему. Она хотела побеседовать с ним, но он постоянно уклонялся. Она пыталась защищать его, но быть защитником Сатаны — неблагодарная работа, если сам Са… если сам Брэбент не хочет и пальцем шевельнуть в свою защиту. Да и с какой стати она должна была защищать его и заботиться о нем?