Тайпи. Ому - [44]

Джермин в бешенстве хотел уже броситься в море и поплыть к корвету за катером, как вдруг появился капитан Гай и попросил его оставаться на месте. Вахтенный офицер на борту французского корабля заметил нашу суматоху и окликнул нашего капитана, чтобы узнать, в чем дело. Гай в рупор сообщил о случившемся, и офицер пообещал дать людей для преследования. Послышались слова команды, и от корвета отвалил большой катер. Старший помощник прыгнул в него, и гребцы принялись грести к берегу. Еще один катер, с вооруженной командой, направился к острову.

Через час первый катер вернулся, ведя на буксире две китобойные шлюпки, которые были обнаружены на берегу перевернутыми. О беглецах ничего не было известно до самого вечера. Они появились без шапок, в изорванной одежде, запыленные и окровавленные, руки их были связаны за спиной прочными стеблями. Островитяне подталкивали их копьями, а французские моряки грозили тесаками.

Впрочем, беглецы, вновь оказавшись на судне, вскоре стали относиться к случившемуся, как к забавному приключению.

Глава 2

Сразу после наступления темноты капитан Гай приказал сняться с якоря. А утром мы внезапно изменили курс и направились к острову Доминика, расположенному к северу от Санта-Кристины. Гай хотел нанять там нескольких английских матросов, которые, как сказал капитан корвета, недавно сошли там на берег и желали наняться на английское судно.

После полудня мы приблизились к острову. Была спущена шлюпка. Следовало подобрать людей, наименее склонных к побегу, и были выбраны четверо матросов – не такие отъявленные негодяи, как остальные.

Вооружившись тесаками, они спустились в шлюпку. Вслед за ними спустился и капитан – с тесаком и засунутыми за пояс двумя пистолетами.

Шлюпка отчалила. Мы наблюдали за ней в подзорную трубу.

Вот она врезалась в берег, в пене и сверкающих брызгах. Вот матросы пошли вдоль берега, оставив одного возле шлюпки, оглядываясь и прислушиваясь. Вот они вступили в рощу – и скрылись из виду.

Через некоторое время матросы вернулись, сели в шлюпку и помчались по направлению к кораблю. Но вдруг капитан вскочил на ноги – шлюпка повернула и опять приблизилась к берегу. Несколько десятков туземцев, вооруженных копьями, вышли из рощи и что-то кричали. Шлюпка остановилась недалеко от берега, и капитан жестами пригласил туземцев подойти поближе. Один из них выступил вперед, настойчиво призывая чужестранцев высадиться на берег. Капитан жестами показал, что отказывается. Туземцы взмахнули копьями. Тогда он выстрелил из пистолета, и островитяне бросились бежать. Но один из них, уронив копье и прижимая руку к бедру, медленно заковылял прочь – он был ранен пулей нашего капитана. (Надо сказать, что капитаны часто стреляют в туземцев попросту для забавы, не признавая их за людей.)

По ту сторону острова находилась бухта Ханнаману. Возможно, беглецы прятались там. Но когда шлюпка подошла к кораблю, солнце уже садилось, и мы легли на другой галс и отошли от берега. Перед рассветом мы взяли курс на землю и, когда солнце стояло уже высоко, вступили в пролив, разделяющий острова Доминика и Санта-Кристина.

С одной стороны вздымались крутые утесы, покрытые буйной зеленью, с белыми хижинами туземцев в расселинах. С другой стороны до самого горизонта раскинулись залитые солнцем холмы. Вдали в ущельях сверкали водопады. Ветер наполнял паруса, море было спокойно…

Подойдя к берегу, мы остановились и стали ждать пироги, выходившей из бухты. Вдруг сильное течение подхватило нас и понесло к скалистому мысу. Ветер стих, а потому были спущены две шлюпки, чтобы повернуть судно. Но сделать это не успели: со всех сторон уже бурлили водовороты, и скалистый берег был совсем близко.

Капитан от ужаса онемел, Джермин сорвал голос, подавая команды, но матросы тянули снасти более чем медленно – одни страстно желали очутиться на берегу, другие злорадствовали, предвкушая гибель корабля. Неожиданно встречное течение пришло нам на помощь, и мы оказались в безопасности…

Вскоре пирога подошла к борту. В ней было восемь или десять юных туземцев, непрерывно жестикулировавших. С ними прибыл какой-то белый человек в набедренной повязке и с татуировкой на лице. Широкая голубая полоса пересекала его лицо, а на лбу красовалось изображение голубой акулы.

Он представился как Лем Харди, англичанин, сбежавший лет десять назад с торгового судна. Тогда у него было ружье, и он готов был в одиночку воевать с кем угодно. Он заключил союз с вождем одного из племен. С помощью своего ружья он с туземцами, вооруженными копьями и дротиками, в одну ночь покорил два племени, а утром к его ногам пали и все остальные. Теперь он почитался на всем острове как бог войны.

Через три дня после высадки он взял в жены местную принцессу. Приданое было богатым и состояло из тысячи саженей таппы, пятидесяти циновок, четырехсот свиней и десяти домов в разных концах долины. Табу сделало его навеки неприкосновенным.

По словам Харди, больше ни одного белого человека на острове не было. Капитан не имел оснований ему не верить и решил, что французы что-то напутали. Когда туземцы узнали, зачем мы приехали, один из них, рослый красавец Ваймонту, выразил желание отправиться с нами. Он потребовал лишь красную рубаху, штаны и шляпу, а также плитку прессованного табаку и трубку. Капитан немедленно согласился. Тогда Ваймонту потребовал еще десять сухарей, двадцать гвоздей и складной нож для своего приятеля. Все было принесено. Он тут же засунул гвозди в рот, так как карманов у него не имелось. Впрочем, два из них он использовал как ушные украшения.