Тайпэн. Миротворец - [41]

Таката очнулась первой на третий день после разгрома, учиненного наемника в «Пурпурном лотосе», когда весь остальной Сиань по–прежнему бурно обсуждал события той ночи, множа слухи и версии случившегося. Едва слуга сообщил об этом, Ли буквально выскочил из покоев императорского посла, бросив не доигранную партию и рассыпаясь в извинениях. Когда Хань возник на пороге спальни, мертвый демон, заметив его, успокоительно улыбнулась.

- Не торопись ты так, — усмехнулась Таката болезненно тихим голосом, глядя на взволнованное выражение лица императорского полководца. — А то еще набегу всю свою костяную труху просыплешь, да позабудешь где.

Не обращая внимания на боль, Ли прошел к кровати и опустился прямо на пол, едва сдерживая слезы от радости, накатившейся на него подобно приливной волне. Таката протянула дрожащую руку и коснулась его щеки своими белесыми когтями.

- Живой.

Хань бережно сжал ладонь къёкецуки, несмотря на обжигающий холод, исходивший от кожи демона. Лекарь семьи Минг тихо и незаметно вышел из комнаты, тактично прикрыв за собой дверь.

- Знаешь, — голос Такаты дрожал еще сильнее, чем пальцы в ладонях у Ли, — в тот последний момент я ведь успела испугаться. Не за себя, со мной все было ясно, а тому, что ты останешься один на один с этим чудовищем в человеческом обличии.

- Я уже дрался с чудовищами, — ответил Хань, стараясь успокоить девушку.

- Конечно, этого нельзя забыть, — улыбка къёкецуки стало чуть более живой, а в глазах появилось что–то новое, что раньше тайпэну удавалось замечать лишь мельком. — Убийца и спаситель монстров в одном лице.

Вторая холодная ладонь легла на затылок Ли, и Таката притянула его к себе. В этот момент Хань даже и не пытался сопротивляться, позволив чувствам на краткое мгновение взять верх над разумом. Холодное дыхание демона, как зимний морозный воздух, обожгло его гортань, и губы, распахнувшиеся навстречу друг другу, слились в поцелуе, в котором было не только что–то непривычное и непонятное, но и еще такой странный, горький и одновременно сладкий вкус чего–то запретного.

Лишь почувствовав, как начинает неметь кожа на щеках, Ли невольно вернулся к реальности и отстранился, превозмогая порывы молодого тела, пускай и изрядно покалеченного.

- Так нельзя, — пробормотал тайпэн, отводя глаза, но так и не выпуская руку девушки из своей ладони.

Таката печально смотрела на него своим странным взглядом.

- И все–таки, чем же она лучше меня?

Ли вздрогнул от этого вопроса, чувствуя вполне заслуженный укор, что крылся за недосказанными словами.

- Она не лучше, но это по–другому…

- Она живая?

- Я дал Каори клятву, и она дала ее мне.

- Ты просто прячешься за свое обещание, как за тай–бо, избегая принять решение.

Хань вновь поднял взгляд, встретившись с глазами в къёкецуки, в которых не было ни ненависти, ни ревности, ни злости.

- Да. Я боюсь, и не могу сказать сейчас ничего, что изменило бы сложившееся положение вещей. И выбор делать я тоже не могу.

- Ты собирался быть терпеливым и ступенька за ступенькой продвигаться к потерянному счастью, безукоризненно исполняя волю своего повелителя и принося благо столь любимой тобой Империи, — сказала къёкецуки, словно читая его потаенные мысли, и еще крепче сжимая пальцы Ли Ханя. — Получить отобранное право основать род, право быть принятым другим родом, право на свободу передвижения. И вернуться к ней, тем, кого она полюбила, и не отбросила даже в тот миг, когда открылась правда. Но мне не нужно, чтобы ты лишний раз доказывал, кто ты есть. Мне нужен тот, кого я вижу сейчас перед собой, пускай это всего лишь искалеченный и наивный юнец, голова у которого забита глупыми догмами философов–воспитателей.

- Тогда ты должна понять, что я просто не могу… Не могу так…

Ее пальцы коснулись его губ, не давая договорить, и странное чувство узнавания всколыхнулось внутри у Ли. Точно также это делала Каори, когда он в минуты их близости начинал говорить что–то лишнее.

- Я понимаю. И поэтому согласна ждать. Но мое терпение не вечно, и одному лишь прародителю всего моего треклятого племени известно, что случится, когда мое терпение иссякнет.

- Пообещай, что не станешь причинять ей вреда, — вырвалось у Ли.

- Обещаю. Это сделало бы слишком больно тебе, а я не хочу, причинять такую боль тому, кто мне нужен, из–за собственной слабости.

Пальцы Такаты выскользнули из его руки, и, отвернувшись, демон посмотрела на соседнюю постель, где лежала ее младшая подруга.

- Теперь ступай, мне нужно помочь Ёми найти дорогу назад. Это займет время.

Медленно поднявшись, Ли шагнул к дверям, но, не выдержав, обернулся, чтобы сказать последнее слово, так и застрявшее у него на языке. Клыкастая ухмылка и озорной блеск черных вертикальных зрачков, окруженных кровавой радужкой, словно дуновение ветра в засушливую жару, сбросило с плеч Ханя весь навалившийся груз.

- Тебе для ускорения пинка дать, искуситель недоделанный? — окрепший голос демона уже сочился знакомым ехидным ядом. — Или тебе тот монах слух повредил? Проваливай, родной, проваливай.

- Проваливаю, — кивнул Ли и, широко улыбнувшись, шагнул за подвижную перегородку.