Тайпэн. Миротворец - [10]

- Они дебилы.

Удей, как и любой кочевник, очень любил лошадей, к тому же неплохо разбирался в их лечении и разведении, поэтому из его уст это заявление прозвучало весьма весомо. Без лишней причины он не стал бы оскорблять столь породистых коней, а их стать и хорошая родословная были видны даже непосвященному, так что в правдивости оценки, данной тиданем, Хань не засомневался ни одну секунду. Впрочем, впоследствии легкая заторможенность и пустые глаза каурых стали заметны и всем остальным.

Путешествие на закат, как и прошлый раз, поначалу вело Ли и его маленький отряд через самые развитые и благоустроенные земли. Богатые деревни и купеческие посты, гнездившиеся на перекрестках великолепных мощеных дорог, сменялись небольшими промысловыми городами и уединенными святилищами монашеской братии. Тайпэн сознательно избегал многотысячных поселение и густонаселенных районов, стараясь держаться тех маршрутов, что не пользовались большой популярностью у караванных старост или имперских чиновников.

Останавливаться на ночевки в поле или в лесу им почти не приходилось. Несмотря на то, что Ли и находился в официальной опале у Золотого Дворца, его статус все равно делал императорского вассала и его спутников желанными гостями на постоялых дворах торговых домов и в маленьких трактирах, принадлежавших богатым простолюдинам. Да и денежное довольствие из императорской казны Хань получал регулярно, а тратить его за последние пару месяцев было совершенно некуда, так что чеканные серебряные кругляшки с квадратными дырками прекрасно помогали сглаживать все оставшиеся шероховатости.

Многие хозяева подобных заведений готовы были впускать к себе Ли совершенно бесплатно, лишь бы только тайпэн соглашался спускаться к ужину на второй этаж в столовую залу. Разумеется, к тому времени там набивалось достаточно посетителей из числа местных зевак и проезжающих путников, чтобы окупить все затраты хитрых трактирщиков, вдвое или втрое увеличивавших «застольные» цены на этот вечер. Самые предприимчивые даже брали отдельную плату за вход.

Кстати, куда большим интересом у обывателей пользовался, отнюдь, не сам Хань, а его необычная свита. Впрочем, к разочарованию большинства, къёкецуки отнюдь не собирались играть на публику, лишь пару раз откровенно позабавившись над любопытствующими. Обычно это было что–то из серии поедания живьем несчастных мышей, специально пойманных к трапезе. Разумеется, кровопийцам совсем не нужна была плоть их хвостатых жертв, но после откусывания голов и демонстративных кровавых брызг, разлетавшихся по залу, многие посетители поспешно выбегали прочь, придерживая животы руками или же зажимая ладонями рот.

Еще одним полюбившимся вечерним представлением стала для къёкецуки другая, с виду, вполне благочинная трапеза. Пока Ли и Удей расправлялись с ужином, девушки подчеркнуто отстраненно и манерно, как того и ожидали собравшиеся, пили из изящных кубков кровь кроликов или домашних птиц, поспешно забитых хозяином трактира, едва кто–нибудь из демонов незадолго до ужина прозрачно намекал ему на необходимость наличия на столе подобного угощения. Однако когда алый напиток подходил к концу, къёкецуки все с тем же якобы демонстративным безразличием начинали осматривать помещение недвусмысленными голодными взглядами. После этого посетители, как правило, покидали залу еще поспешнее.

За исключением этих эпизодов отношение простых людей к Ли и остальным было вполне благосклонным, даже несмотря на отметины Удея и пугающую природу Такаты и Ёми. Но если крестьяне, ремесленники, мелкие лавочники, стражники, солдаты и наемники весьма охотно и с интересом готовы были пообщаться с ссыльным тайпэном по поводу и без, то высшие командиры и чиновники, как и требовали того неписаные правила, упорно его игнорировали. Их внимание к персоне Ханя ограничивалось лишь требованием официальных бумаг в момент его прибытия в поселение или во время проезда через дорожную заставу. После того, как верительные грамоты и приказ тайпэнто бывали предъявлены, всякое общение с Ли мгновенно завершалось, при этом некоторые служащие и офицеры демонстрировали откровенную радость, но куда больше было тех, кто делал это с явным сожалением. Быть может, в том числе и по этой причине, всей компании особенно запомнился короткий эпизод, приключившийся с ними где–то к концу первого месяца пути, почти на самой границы внутренних владений Империи.

Тот вечер проходил в спокойной и обыденной обстановке. Однако человек, появившийся в дверях трактирного зала, сразу же привлек к себе внимание Ли. Синие одежды чиновника ярко выделялись среди обычного люда, собиравшегося здесь в столь поздний час, а кроме того, было в его наряде и кое–что необычное. Полы сапфирового каймона, слишком затертого для простого кабинетного работника, были обрезаны довольно высоко, едва прикрывая колени вошедшего. Благодаря этому также хорошо были видны высокие сапоги с железными набойками, чей вид выдавал в своем владельце человека привыкшего больше перемешаться на своих двоих, чем в седле или в паланкине. На широком поясе служащего среди множества пристяжных карманов ярко выделялись длинный цзун–хэ в черных неукрашенных ножнах и небольшой фигурный чекан, каким часто пользуются для забора породы шахтеры, горные искатели и ювелиры.