Тайный заговор Каина - [136]

Лилиан решила не распаковывать чемоданы ночью. Она очень мало говорила, но, когда наши глаза встречались, она улыбалась. Она казалась счастливой.

— Я должен пойти в клуб, — сказал я ей. — А что ты собираешься делать?

— Принять ванну, — ответила она. — А потом добраться до постели. Когда ты вернешься, Ричи?

— Поздно, может быть, даже очень поздно. — Мы с Мински должны слишком многое обговорить. — Я оставлю тебе ключи. Запрись изнутри, но не оставляй ключ в замке, чтобы я мог войти. И ни в коем случае никому не открывай. И не отвечай на телефонные звонки. Если буду звонить я, то подожду три гудка, затем положу трубку, а потом позвоню опять.

Лилиан кивнула, зевая.

— Кажется, тебе лучше сразу пойти спать, — заметил я.

— Завтра, нет, послезавтра, будет четверг. Ты думаешь, мы будем?..

— Нет.

— Но ты не вполне уверен?

— Нет.

— Не делай такое лицо, Ричи. Ты что, боишься?

— Есть немного.

— А я — нет. Теперь, когда мы вместе — впервые за все эти годы мы ведь правда вместе, Ричи? — я совсем ничего не боюсь. Ты уверен, что получишь эти паспорта?

— Я должен верить, что все пройдет без осложнений. Уверенность и спокойствие — сейчас самые верные мои помощники.

— Тогда, что бы ни случилось, все равно мы будем вместе. Ричи, поцелуй меня.

Я поцеловал ее нежные, теплые, трепетные губы. Все мое существо переполнилось нежностью, когда она прижалась ко мне своим телом.

— Скажи, что любишь меня, — прошептала она.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — прошептала она. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…

Я запер дверь снаружи. Когда моя машина тронулась с места, из машины, припаркованной ниже по дороге, вышел один человек, а другой повел машину следом за мной. Подъехав к повороту, я увидел автомобиль Ольсена. Он сам сидел за рулем. Остановившись у следующего светофора, я уже мог видеть оба автомобиля.

— Твоя жена? — спросила Ванесса.

— Да. — Панос представлял собой воплощение горя. — Это была ужасная ошибка. Я не хотел обидеть тебя, Бритт. Когда я обнаружил, что Жоржетта послала тебе некролог, было уже поздно. — Панос теперь говорил по-французски и очень торопился. — Я обнаружил это, только когда получил твое письмо. Я улетел в Афины на похороны матери. Жоржетта взяла отпечатанный некролог, положила в конверт и написала адрес, который нашла в моей записной книжке. Она показывала мне конверт и спрашивала, правильно ли написаны имена адресатов, которым она должна отослать некрологи. Но я был так расстроен в то время — я очень сильно любил свою мать…

— Откуда же твоя жена взяла мой адрес? В конце концов ты всегда возвращал мои письма. — Ванесса уже говорила странно спокойным голосом.

— Это правда, но в то время, в течение тех первых нескольких недель, я собирался написать тебе. Я был очень несчастлив, когда ты ушла от меня. Я не мог писать. Я ненавидел тебя за то, что ты оставила меня, и в то же время стремился к тебе. Я знаю, это — безумие…

— Это не безумие, — мягко сказала Ванесса. Она налила себе в бокал шампанского. — Налить тебе еще?

— Нет, спасибо.

— Очень плохо, — сказала Ванесса. — Я имею в виду, что обед пропал зря. Пусть по-крайней мере хоть шампанское не пропадет. — Она залпом выпила шампанское и снова наполнила бокал. — Итак, это написала твоя жена. И как давно вы женаты?

— С мая.

— Шесть месяцев?

— Да. Я… я не мог больше оставаться один. Я встретил Жоржетту зимой. Она училась в Сорбонне. Ее отец — доктор медицины.

— И где вы сейчас живете?

— У Жоржетты небольшая квартира напротив Нотр-Дам.

— Хорошее соседство. — Ванесса испытующе посмотрела на него. — Ты уже больше не водишь такси, не так ли?

Панос покраснел.

— Жоржетта унаследовала эту квартиру от умершей тети. Она не богата, если ты это имела в виду.

— Но и не бедна тоже.

— Нет, и не бедна тоже. Ее отец — преуспевающий доктор медицины. Он каждый месяц посылает ей чек. Но я не живу за ее счет. Я тоже кое-что зарабатываю. Я даю частные уроки студентам по физике, математике и химии. У меня много студентов. Я довольно неплохо зарабатываю, Бритт.

— Я рада за тебя, — сказала Ванесса. — А зачем ты послал мне эти гвоздики?

— Я… я хотел что-то сделать. Как-то загладить свою вину. Я знал, что очень виноват перед тобой, а тут еще это недоразумение с письмом. Я очень сожалею о случившемся… и Жоржетта тоже очень сожалела, когда обнаружилось, что произошло. Она не ревнива.

— Это ей ни к чему.

— Она просит тебя простить ее.

— За что?

— Ну, мы… она… мы, должно быть, обидели тебя, расстроили тебя. Боже мой, ты, должно быть, подумала, что я…

— Да, именно это я и подумала, — улыбнулась Ванесса. — А что, по-твоему, я еще могла подумать? Все это время мне так хотелось верить… — тихо сказала она и, как бы очнувшись, спокойно посмотрела на его смущенное побледневшее лицо. — Но теперь кое-что прояснилось.

— Ты очень хорошо все это восприняла, — сказал он. — Я боялся, что…

— Если бы ты только знал… Это правда, что у тебя какие-то дела здесь в университете? Или ты приехал сюда только из-за меня?

— Нет. Это правда. Меня попросили прочитать здесь лекцию. Несколько профессоров прочитали мою статью о работе, которой я сейчас занят. Она произвела на них впечатление. Это большая честь для меня… — Панос, успокоенный тем, что Ванесса не устраивает сцен, говорил быстро, перескакивая с французского на немецкий. «Она не плачет. Она не кричит. Она — просто девчонка. А я — славный парень. И я не уклонялся от этой встречи с ней». — Университет оплатил билеты на самолет и номер в гостинице. Наверное, я должен позвонить им и сообщить, что я уже прибыл. Можно мне на минутку воспользоваться твоим телефоном, Бритт?