Тайный язык птиц - [2]

Рабочий день начался, но в офисе по-прежнему никого. Видны стоящие под столом на подиуме мягкие дорогие итальянские ботинки. Через минуту появляется шеф, проходит между столиков, босиком поднимается по лестнице…

Если бы не босиком – все было бы идеально: белая выглаженная рубашка, загорелое лицо с абсолютно нужного размера холеной «небритостью», вольная стильная прическа… Вот, все было бы идеально, как на картинке, если бы не босиком и не глаза, в которых то ли «горе от ума», то ли просто нервный блеск – так сразу не скажешь… Проходя мимо клетки, шеф пару раз слегка касается ногтем прутьев.

– Дюша хорроший… – реагирует попугай. – Дюша хорроший…

– Вот молодец. А «пиастры»? «Пиастры!» «Пиастры!» – вскрикивает шеф требовательно, направляясь к столу.

Садится, вытягивает босые ноги, щелкает мышкой, о чем-то задумывается.

– Итак, у нас сегодня «ORIENT» Дона Черри, далее – по ходу… дня… интернет-коктейль, йога… В общем, ничего… Понимаешь… – продолжает говорить он, но замечает, что его помощницы, Литы, еще нет на месте и он говорит в пустоту. Но тут он видит ее: она поднимается по лестнице в легкой короткой юбке, грудь голая, концы волос мокрые. Она явно из бассейна – оставлена открытой дверь, и в дверном проеме, как картина, – голубизна воды и красноватая даль пустыни.

Подходит к столу, расчесывает волосы и влезает в белоснежную блузку, подчеркивающую ее чудесные формы…

– Черт возьми, своей ставкой на секс ты, в конце концов, испортишь все дело…

Она, не оборачиваясь, расчесывает короткие – по плечи – волосы.

– А на что бы ты поставил – на алкоголь?

– Я вообще о другом хотел сказать…

– О чем? – поворачивается к нему.

– О том, какая жопа этот ангар. Каждый день чувствую это. Компьютеры. Чистота. И – никого. Но никто и не подразумевается… Мы с тобой попали в какой-то предварительный эскиз будущего.

Он оглядывает ангар:

– И это жуткое место.

– Ты бы хотел что-то изменить?

– Поставь музыку…

Дождавшись, когда раздадутся первые аккорды джаза, он продолжает:

– Будь моя воля, я запустил бы сюда весь этот аул (кивает в сторону двери) – со всеми бабами, детьми, собаками, овцами…

Помощница не без горечи улыбается:

– Ты никогда не чурался грязненького…

– Грязь – это жизнь… Они бы лазали тут, играли на компьютерах, плескались в бассейне, варили свой плов на кухне… Трахались бы в нашей спальне…

– Ты бы первый не выдержал…

– Не знаю. Не знаю, что буду чувствовать, когда они придут. Мне нужен витамин хаоса, непредсказуемости. Это важно… Просто чтобы дышать… Витамин случайности!

Замолкает, запускает в компьютере Интернет.

– Птица! – попугаю. – «Пиастры!» Представь, птица: полные сундуки монет! Взять на абордаж испанский галион, выдрать из трюмов все золото и сойти на берег в Порт-Рояле! «Пиастры, пиастры!!» Ради этого стоило жить, птица…

Опять влипает в Интернет.

Пробегает одну страничку новостей. Другую.

– О, пожалуйста! – Зачитывает, ни к кому конкретно не обращаясь: -

«На Алтае разбился вертолет с представителем администрации президента, главой местной природоохранной организации и помощником губернатора…» Летели на охоту, стрелять горных козлов из автоматического оружия. Архары. Краснокнижный, между прочим, вид… Из автоматов…

Помощнице:

– Тебе их жалко?

– Кого? Горных козлов?

– Да нет, этих козлов. Которые летели на охоту.

– Наверно.

– А мне не жалко. На охоту, с автоматами, всем кагалом… А? Я представляю: сидят, водочку лимончиком закусывают, рожа к роже, холеные… Тут пилотик: «Ваше благородие, вон они на склоне, взять поближе?» – «Возьми, милый, возьми…» Сейчас мы их из автоматиков пух-пух-пух! Рожки отпилим, на стеночку повесим. Открой-ка дверочку, любезный…

И вдруг – оба-на! – С торжеством. – То ли случайность, то ли ветерок

дунул. Об гору – бах! – винт – вдребезги – и капец! – Вскакивает. -

Если б они не разбились, их надо было бы судить, как последнюю сволочь…

– Ха.

– Что «ха»?

– Когда в Москве был последний скандал по поводу нашей буровой в море – ты что говорил?

– Я говорил, что это безопасно. Я говорил, что это – новые рабочие места. Я говорил, что нефть – это стратегический продукт экономики… Да мало ли что я тогда говорил? Мне платят за то, что я треплю языком… Если б они знали, что я думаю, мы бы давно оказались на улице…

Помощница смотрит на шефа и понимает, что с ним на самом деле что-то не то, и она даже догадывается – что. В глазах ее проступает тревога, подчеркнутая сексуальность вдруг оборачивается глубокой нежностью, в голосе прорезается что-то материнское…

– Виктор…

– Что?

– Сегодня – жара. Плюнь на все. Не думай. Не надо, иначе у нас крыша съедет…

– Господи, Лита…

– Пойди искупайся. Ты же не плавал сегодня. Или – чего хочешь?

– Кофе с утра – как всегда. Что из Москвы?

– Еще не смотрела. Сейчас – кофе, через минуту – новости.

– Знаешь, люди – чертовски неблагодарные твари…

– Это точно.

– Не соглашайся со мной. Я, может, с ума схожу… А ты соглашаешься…

– Пиастры! – вдруг вскрикивает птица в клетке.

– Он сказал «пиастры»! – Шеф вскакивает и некоторое время возится возле клетки с попугаем, пощелкивает ногтем по прутикам, явно пытаясь стимулировать птицу повторить сказанное слово. Но та молчит. Он чуть-чуть отпускает лебедку, и птица оказывается на уровне его живота, а не на уровне лица. Он еще и еще скребется к ней, но результат повторить не удается.