Тайный Санта - [39]

Вскоре отчеты стали короче и ушли с первых страниц газеты. Ко второй неделе они перестали выходить каждый день. В преступлении не было ничего настолько сенсационного, чтобы постоянно говорить о нем в новостях. То ли дело история той французской певички, которая убила своего бойфренда-лыжника и о которой, едва переехав в Аспен, Клодин слышала всякий раз, как люди узнавали ее имя. Здесь же не было ни романа, ни финансового скандала. Просто двое несчастных, одиноких мужчин, живших невесть где.

Потом, через девять дней после убийств, наконец появились новости, которых она ждала.

СЕЗОННЫЙ РАБОТНИК ВИНОВЕН В УБИЙСТВЕ АСПЕНСКОГО ДОЛГОЖИТЕЛЯ

Полиция установила, что Джонатан Миллер, 84 года, родом из Аспена, штат Колорадо, был убит своим помощником, Томасом Джеймсом Куком, 28 лет, постоянный адрес неизвестен. В среду вечером, находясь в собственной гостиной, мистер Миллер был забит до смерти тяжелым предметом. Мистер Кук был также убит в завязавшейся драке. Полиция пришла к выводу, что мистер Миллер смертельно ранил мистера Кука выстрелом из охотничьего ружья, из последних сил пытаясь защититься от побоев. Оба мужчины были найдены мертвыми на месте преступления. Полиция не смогла определить мотив, хотя предположительно между хозяином и работником возник спор, который обернулся насилием.

Генри

На следующее утро после убийств Генри поклялся себе, что навсегда бросит пить. Он собрал все бутылки виски, опустошил их в раковину на кухне и выбросил в мусор. Два человека были мертвы из-за него. Генри Кэлхун — убийца. Так не могло продолжаться, он должен был стать кем-то другим, кем-то новым, чтобы убежать от самого себя. И Генри посвятил себя искусству самодисциплины, отказывая себе в единственном средстве, которое помогло бы ему все забыть. Всем существом стремясь напиться и отключиться от реальности, он вместо этого все возвращался в памяти в то утро, снова и снова перечитывал газетные строчки. Слышал голос Клодин, объяснявшей ему, что случилось. Он совершил нечто, чему нет прощения. Сосредоточившись на тяжести, появившейся где-то в районе живота, от которой он так и не избавится до конца жизни, Генри старался существовать в пространстве внутренней боли — до тех пор, пока она не поглотила потребность выпить. Это было мучительно, но трезвость была наказанием, которое он заслужил. Он приветствовал боль и тошноту. Только эти ощущения были уместны.

Как можно забыть совершенное преступление? Что еще он натворил за последние несколько лет беспробудного пьянства? Сколько раз он обнаруживал необъяснимые порезы и синяки на руках и ногах после ночных загулов? И это еще не все, он терял где-то одежду, кошельки, телефоны. Он не мог справиться с потоком самых неправдоподобных и нелепых мыслей. Сколько было других? Скольких еще он убил и забыл об этом? Может быть, он был серийным маньяком и даже не знал об этом.

В первые несколько месяцев трезвости желание выпить возникало у Генри каждый день в одно и то же время, словно по часам. Он сидел на балконе, медленно вдыхая горный воздух. Как правило, открывавшийся вид успокаивал его. Квартира у них была небольшая, но солнечная. Окна выходили на юг. Стремясь заполнить часы, ранее занятые выпивкой, он стал покупать всевозможные растения. Зелень их листьев, чистота кислорода, который они давали, усиливали чувство покоя. Генри пытался сосредоточиться на своих новых отношениях с объектами, с природой. Весенние деревья были похожи на негатив пленки, стволы и ветки белели, словно кости, но вот-вот появятся листья, он знал, трансформация уже началась.

Кроме того, Генри стал замечать деловую активность и целеустремленность Клодин. Пока он пил, она работала, готовила компанию к их первой большой продаже. Он был ужасным деловым партнером, теперь Генри понимал это. И несмотря ни на что, она всегда была рядом с ним. Верила в его талант. В их будущее. Пока он варился в жалости к самому себе, неспособный простить ей роман со Стивом, она удвоила их активы.

Сколько бы он ни пытался вспомнить, какой темной должна была быть кровь, потекшая из головы мистера Миллера, или испуганный взгляд молодого работника, который прибежал на крик, — ничего не получалось. Все, что он помнил, — это свет фар, пока они ехали к коттеджу, как подъехали, подошли к двери. А помнил ли он, как они подошли к двери? Но как только он представлял себя внутри коттеджа, единственное, что он видел, — кровь. Там должно было быть столько крови.

Но однажды все закончилось.

— Генри, она наша. — Широченная улыбка у нее на лице.

— Что наше?

— Земля. Участок официально принадлежит «Кэлхун+Кэлхун».

Он не спросил как. Клодин покрыла убийство. Двойное убийство. После этого, что бы она ни делала, его ничего уже не могло удивить.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала Клодин.

Она привела его в гостиную, и там, у окна, стоял винтажный дубовый чертежный стол, перевязанный ярко-красной ленточкой. Он понял. Пришло время.

Генри сел за стол и развернул чертежи, и они никогда больше не говорили об этом.

Часть 5 Метод исключения

КЛОДИН

Дыши.

Дыши.

Дыши.

Этого не может быть. Или может? Может. Но как?