Тайный меридиан - [156]

Погрузившись в размышления, он искал по карманам зажигалку.

– Все мы – идиоты.

– Не надо множественного числа, – потребовал Кискорос.

– Хорошо. Уточняю: эти двое и я – дураки набитые. А ты – идиот.

В эту секунду раздался гудок парохода, входившего в порт, короткий, хриплый, он предупреждал малое судно, чтобы оно держалось в стороне. И этот гудок словно бы поставил точку в долгих размышлениях, которым предавался Кой в последний час – на самом деле неосознанно он посвятил им гораздо больше времени, – и он увидел, чем кончится эта игра, увидел все до самого конца. Увидел в таких подробностях, что открыл рот, еще мгновение – и он бы вскрикнул. Все подозрения, знаки, вопросы, которые занимали его в последние дни, внезапно приобрели смысл Даже роль, предназначенную сейчас Кискоросу, и восемь часов, что она потребовала, а также этот трюм, который был выбран для их временной тюрьмы, – все это мог он сейчас объяснить в двух словах. Танжер покидала этот остров и всех их, обманутых оруженосцев.

– Она уйдет, – сказал он громко.

Все на него посмотрели. С тех пор как Танжер начала подниматься по трапу, он не раскрывал рта.

– И надует тебя, как и всех остальных, – это было сказано специально для Кискороса.

Аргентинец долго, изучающе смотрел на него.

Потом скептически улыбнулся. Зализанная расфуфыренная лягушка. Самодовольная. Противная.

– Не пори чепухи.

– Я только что все понял. Танжер просила тебя задержать нас до рассвета, верно? Потом ты задраиваешь люк, оставляешь нас здесь и присоединяешься к ней. Так? В семь или восемь часов утра. В назначенном месте. Скажи, я правильно рассуждаю? – Молчание и глаза Кискороса ответили, что рассуждает он правильно. – Но Палермо прав, она не придет на встречу. И я скажу тебе почему: в это время она будет совсем в другом месте.

Кискоросу это не понравилось. Лицо его было не менее мрачным, чем отверстие в стволе его пистолета.

– Думаешь, ты умный, да? Но до сих пор ты вел себя как дурак.

Кой пожал плечами.

– Может быть, – признал он. – Но даже дурак понимает, что газета, открытая на определенной странице, вопросы, клонящиеся к одному и тому же, почтовая открытка, необычные, хоть и редкие гости, коробка спичек и кое-какая информация, которую невольно предоставил Палермо в Гибралтаре, ведут к совершенно определенному заключению… Рассказать тебе или мы подождем, пока ты сам все поймешь?

Кискорос вертел в руках свой пистолет, но было видно, что мысли его находятся совсем в другом месте. Он морщил губы, не зная, на что решиться.

– Говори.

Не сводя с него глаз, Кой снова прислонил затылок к переборке.

– Предположим, – сказал он, – что Танжер в тебе больше не нуждается. Твоя работа, а именно контролировать Палермо, убеждать меня, что она нуждается в защите и находится в опасности, закончилась тогда, когда ты нас удержал здесь и она ушла. Больше ей от тебя ничего не нужно. И что, по-твоему, она делает сейчас? Как скроется с изумрудами? В аэропортах ручную кладь просвечивают рентгеном, а в багаж такую хрупкую вещь она сдать не рискнет. Арендованный автомобиль? На шоссе бывает очень опасно. Поезд? Границы и неудобные пересадки… И что тебе приходит в голову?

Кой умолк в ожидании ответа. Он получил неожиданное облегчение от того, что произнес все это вслух; он словно бы поделился стыдом и желчью, которые переполняли его. Хорошенькая ночка, подумал он. Для всех. Для твоего босса. Для Пилото. Для меня. И ты, придурок, свое получишь.

Но ответ поступил не от Кискороса; Палермо хлопнул себя ладонью по ляжке:

– Ясно. Корабль! Чертов корабль"

– Совершенно верно.

– Ну и умна же, чертовка!

– Вот именно.

Стоя возле трапа, ошеломленный Кискорос старался переварить услышанное. По его лягушачьим глазам видно было, что он мечется между презрением к ним, подозрительностью и вполне разумными сомнениями.

– Слишком много предположений, – сказал он наконец. – Ты думаешь, что ты сильно умный, но все у тебя построено на догадках, все это нагромождение ничем не подтверждается… Никаких доказательств. Ни одной реальной зацепки.

– Ошибаешься. Зацепки есть, и очень даже реальные. – Кой посмотрел на часы, они остановились. Он повернулся к Пилото, который молча, но внимательно слушал. – Сколько времени?

– Половина двенадцатого.

Кой с издевкой взглянул на Кискороса и усмехнулся сквозь зубы. Аргентинец, не зная, что Кой смеется над собственной глупостью, принял его смешок на свой счет, и это ему очень не понравилось. Он снова наставил пистолет на Коя.

– В час ночи, – сообщил ему Кой, – в море уходит «Феликс фон Лукнер» пароходства «Зеланд Шип». Под бельгийским флагом. Он делает два рейса в месяц из Картахены в Антверпен. Груз – цитрусовые, думаю. Берет пассажиров.

– Ну и дрянь, – едва слышно прошептал Палермо.

– Меньше чем через неделю она продаст изумруды совершенно определенному скупщику на Рубенштрассе. Это может подтвердить твой бывший босс. – Кой кивнул Палермо:

– Скажите ему.

– Да, это правда.

– Вот видишь. – Кой снова рассмеялся тем же неприятным смехом. – Она даже открыткой запаслась, чтобы послать тебе оттуда.

И Кискорос начал ломаться. В полной растерянности он поднимал и опускал голову, мучительно избавляясь от веры в Танжер. Даже у подлецов, подумал Кой, есть какая-то честь.