Тайный Король: Карл Мария Вилигут - [30]

Так или иначе, арманы и другие не–христиане (через «к» или «х»), изучая сагу Вилигутов, должны иметь в виду, что христианство (через «к» или «х») — не просто отпрыск иудаизма, который можно осудить, как инородную религию (к тому же, навязанную силой). Это давно известно руководству Armanen Orden. Более важен тот слой, о котором мы уже говорили, и который более вдумчивый исследователь может обнаружить, удалив внешний лоск востока и христианства. Всё же, насколько возможно предотвращая волнения, мы избегаем публичного обсуждения религиозных и исторических фактов, окружающих к(х)ристианство. Потому что — как следует из написанного — даже христианство, основанное на нашем «собственном» базисе, несовместимо с нашей природной религией, которую мы называем вотанизмом. Кроме того, мы должны исходить из представления о том, что германские и кельтские народы, воспитанные с детства в христианском духе, могут действовать в лучших интересах собственного духовного излечения (то есть, беспристрастной оценки фактов) лишь связав себя исключительно с не–к(х)ристианскими проявлениями наших традиций — чтобы в достаточной мере освободиться эмоционально и духовно для изучения к(х)ристианства, которое мы, вотанисты, отвергаем в любом случае. Так или иначе, мы считаем целесообразным распространение собственных учений вотанизма, более привлекательных по нашему мнению, нежели примирение с другими представлениями.

Это не означает, что мы не признаём традицию Вилигута важной частью нашего развития, в тех случаях, когда она отвечает фактам. Это означает, что мы желаем развивать свою религиозность как вотанисты, а не ирминокристиане!

* * *

Нужно сказать и о мнении Мунда, будто учение Вилигута оказало влияние на нашего старого мастера, Гвидо фон Листа. Это касается не только плана Кристуры, но и общих указаний на устройство космоса, уклада германских провинций и пр. — сведений, несомненно, ценных и для того, кто отвергает Кристуру. В этом отношении нельзя с уверенностью исключить вероятность того, что Лист мог использовать общие с Вилигутом фрагменты германских эзотерических традиций, и нет причин не признавать их, но суть в том, что Лист нигде не упоминает Вилигута, а признаёт только «Тарнхари», то есть Эрнста Лёйтерера, представившегося нашему старому мастеру, Гвидо фон Листу, как носитель вотанистской мудрости и прямой потомок Вёльсунгов, то есть клана Водана.

В биографии Листа авторства Й. Бальцли (1917) читаем на стр. 146:

Именно в этом [1911] году шестидесятичетырёхлетний исследователь пережил событие, наверное, в наши времена уникальное. Долгое время он предполагал, основываясь на своих находках и результатах исследований, что и сегодня должна существовать группа арманов, происходящих из древних времён; но никогда он не мог доподлинно проследить за их следами в истории, хотя и часто думал, что обнаружил их. А теперь, эта группа арманов сама открылась ему, и их благородный предводитель написал господину Гвидо фон Листу 11 ноября 1911, что именно «… тайная унаследованная память приводила его к его находкам. Это совершенно соответствует племенным традициям Вёльсунгов (которые являются племенным выражением арманства), согласно которым он (то есть, высокий, Тарнхари) дал господину Гвидо фон Листу знать о себе — древний клановый закон предписывает, чтобы клан открылся тому, кто, не зная о его существовании, сделает доступными сведения об ариогерманской предыстории, согласующиеся с их племенной традицией. Этот случай был первым за более чем три тысячи лет».

Кроме того, Эрнст Лёйтерер (Тарнхари), предоставил вполне убедительное доказательство своего наследия в своей книге «Aus den Traditionen der Laf–tar–ar–Sippe» («Из традиций клана Лаф–тар–ар»), распространённой тогда в узком кругу друзей.

Таким образом, гораздо более вероятно, что Лист пополнил сведения, полученные из наследственной памяти, посредством контакта с Тарнхари.

Но Мунд цитирует предисловие Э. Густафсона к седьмому номеру«Hagal»:

Мы знаем, что Лист не выдумал своё знание о рунах уже будучи слепым, но честно и с большой мудростью, после тщательного изучения, соединил традиции нескольких семей в обобщённую форму германской религии, науки и закона. Мы знаем, что большинство его работ прекрасны и верны, но знаем и то, что некоторые предметы он представлял в неверном свете, и особенно ошибочен его вотанистский подход.

Разумеется, он делает это лишь с намерением подтвердить влияние Вилигута на Листа, но не обращает внимания на то, что Лист при этом оказывается оклеветанным.

Всякий, кто хоть в малой мере может судить о Листе, или обладает хоть каким–то понятием о человечестве, ясно понимает, что Лист не потакал никаким мистификациям, но действительно обладал унаследованной визионерской памятью, из которой и черпал информацию, в особенности в период временной слепоты. В своей переписке Лист и сам говорит, что клан Тарнхари приблизился к нему лишь потому, что он пришёл к этому знанию, основанному на унаследованной памяти. Если бы Лист не умер в 1919 году, ему наверняка было бы что сказать этому легкомысленному Густафсону пятнадцать лет спустя. Если бы Густафсон потрудился быть более осведомлённым, ему стало бы ясно, что Лист никак не мог «ошибаться», особенно в отношении вотанизма, поскольку рассказывал о нескольких кланах, возможно повлиявших на него, но очевидно, что только вотанистские открытия были подтверждены кланом Лёйтерера. Но Густафсон был к(х?)ристианином… и для него не составило труда оклеветать вотаниста, особенно если понимать, что религии спасения существуют лишь потому, что их последователи не могут или не хотят увидеть логическое завершение плана развития, потому что, сделав так, они уже не останутся последователями религии спасения. Более того, самообман — предпосылка для религии спасения, не важно, какой именно. Не удивительно, что говоря о Листе, Густафсон не доводит рассуждения до их логического завершения.