Тайный код китайского кунфу - [3]

Всякое мастерство приобретало в Китае абсолютную, сверхжизненную ценность, предполагая существование в мире сверхданного сакрального начала, одним из обозначений которого стало понятие «Дао» — «Путь». Правда, словесным образом адекватно выразить и тем более мало-мальски доступно объяснить его мы не в силах. И я не нахожу причины ни в объективном мире, ни в субъективных ощущениях для того, чтобы с этим не согласиться. Чудесность мира — это прежде всего обыденная, а поэтому и вечно не замечаемая сверхъестественность нашей природы. А истинное ушу — не более чем искреннее выражение этой природы, ее воплощение во внешнем, видимом мире, преисполненном и добродетельной святости и непонятной, но необходимой жестокости.

Как ни странно, несмотря на горы литературы о боевых искусствах, в мире нет ни одной сравнительно целостной и достоверной книги об ушу. Этому способствуют и чисто психологические причины — зачастую историю легче выдумать, нежели ее изучать.

Долгое время изучение ушу в научных кругах считалось чем-то «низким», недостойным серьезного историка. Почему-то не казалось зазорным изучать восточную философию, китайский театр и японское стихосложение, но от боевых искусств неизменно отворачивались даже прославленные востоковеды. Как ни парадоксально звучит, но в подавляющем большинстве случаев это объяснялось элементарным незнанием и замкнутостью в собственных научных шаблонах. Более того, еще несколько лет назад такие исследования вызывали недовольный окрик многих научных авторитетов. Таким образом, в течение долгих столетий, со времен становления востоковедения как науки, явление, которым занимались три четверти населения Китая, которое вышло на уровень глубочайшей научной и эстетической традиции, оказалось «непознанным» (побасенки про ушу в популярных книгах и брошюрах — не в счет). Поэтому открытие глубины традиции ушу только начинается, и пройдет немало времени, прежде чем мы достаточно полно сумеем разобраться во всех хитросплетениях этой части китайской культуры.

Основное затруднение на этом пути заключается приблизительно в следующем: практически большинство из тех энтузиастов, которые брались за перо, описывая ушу, не очень хорошо представляли, с каким же методом подходить к этому явлению. В отношении ушу можно столкнуться с любопытным феноменом: обещая рассказать об ушу как о явлении культуры, авторы обычно пересказывают либо мифы, либо отрывочные и зачастую неправдоподобные истории каких-нибудь школ, а порой подменяют рассказ об ушу простым изложением технических основ какого-нибудь стиля. Целостной картины, увы, не получается, и в принципе оказывается неясным, ради чего пишутся такие работы — в конце концов, можно ведь ограничиться методическим пособием. Китайские и большинство западных авторов уподобляются неумелому экскурсоводу в музее, который, стоя перед картиной, пересказывает, что на ней изображено, монотонно перечисляя предметы. От него же ждут повествования о нравственной драме творчества того человека, который ее создавал. В противном случае функция экскурсовода становится ненужной.

Действительно, здесь очень нелегко избежать того, чтобы не споткнуться об экзотику Востока.

Существует еще одна, может быть, самая большая трудность в рассказе об ушу. К сожалению, сегодня приходится идти вслед за теми, кто успел рассказать о восточных боевых искусствах столько побасенок, обязанных своим рождением только бурной фантазии писавшего, что вместо того, чтобы описывать реальности ушу, приходится больше времени уделять тому, чтобы развеять эти небылицы. В умах читателей уже сложился определенный стереотип, весьма далекий от того, что действительно происходило в Китае.

Так что же делать? Дабы облегчить читателю преодоление навязчивых стереотипов, в этой книге приводится немало цитат из древних хроник, трактатов, династийных историй, семейных книг по ушу, многие из которых были любезно предоставлены мне китайскими специалистами. Можно быть согласным или несогласным с нашими теоретическими построениям (перед читателем — всего лишь гипотеза), но хочется показать, что в их основе лежит тщательное изучение реальностей китайской культуры и традиций ушу по первоисточникам. И пусть читателя, уставшего от утомительных научных экзерсисов, не смутят ссылки на многочисленные работы, которые я использовал для написания этой книги, — кажется, пора нарушить традицию анонимных писаний-выдумок про ушу.

И еще одно предварительное замечание. Хотелось бы заострить внимание на ушу как на факте исторического развития, как на определяющей силе, влиявшей на культурную и социальную ситуацию в Китае. Нам трудно в первом приближении представить всю масштабность занятия боевыми искусствами в этой стране. Не было в Поднебесной империи другого явления столь же глобального, всеохватного, пронизывающего все слои китайского общества. Все, начиная от бродяги и простолюдина до мистика-даоса и благородного конфуцианца-чиновника, были вовлечены в эту фундаментальную и многоплановую боевую традицию.

Эта работа писалась неоправданно долго — почти семь лет. От ее первоначального замысла практически ничего не осталось, так как, изучая ушу не только как теоретик, но и как практик, я коренным образом изменил свои взгляды, или, как говорили китайцы, «сверил себя с традицией». Дело в том, что в основу книги легли не только письменные источники, но и беседы со многими ведущими мастерами ушу. Имена одних из них известны на весь мир, другие же предпочитают никогда не выезжать из своих глухих деревушек, и их пути с «государственным» ушу никогда не пересекаются. Из этих бесед и уроков я почерпнул самое важное — как сам народ Китая относится к ушу, чем являются боевые искусства для китайской культуры.