Тайный гонец - [11]

— Не смею выпустить без приказу! — заспорил Амвросий.

Старец на Амвросия внимания не обратил.

— Пойдём, — сказал Иве.

Встал Ива. Нетвёрдо шагнул за старцем.

Выбрались из башни. Ива прикрыл глаза ладошкой. Яркое солнце на синем небе — смотреть больно.

Огляделся Ива. Повсюду добротные постройки. Посерёдке стоит церковь, в которую заходили с дедом Макарием.

А народу что в базарный день! Мужики с телегами. Люди в чёрном, монахи, с занятым видом ходят. И, почитай, каждый встречный кланяется низко старцу, Ивиному освободителю:

— Здравствуй, отец Никодим.

Приветливо отвечает встречным старец Никодим.

Подошли к ветхой избушке, что наполовину вросла в землю.

— Сюда, — сказал старец Никодим.

Дивится Ива: куда ведёт его старец? На жильё человечье не похоже, убого больно. Об порог споткнулся. Шишку набил. Не видать со свету ничего. Старец Никодим пошутил:

— Поаккуратнее лбом. Не то враз разрушишь моё жильё-келью. А она восемь десятков годов стоит.

Глаза привыкли к темноте — разглядел Ива старцеву обитель. В углу печка. Стол ветхий со скамьёй. В углу охапка соломы.

Не любил Ива допытывать-расспрашивать, не был приучен дедом Макарием, а тут не утерпел:

— А ты кем здесь будешь? Худо живёшь, а по твоему слову меня из подземелья выпустили. Кланяются все. Отчего?

Вроде бы чуть нахмурился старец. Видно, не по сердцу пришёлся ему Ивин вопрос. Однако ответил:

— Вишь ты, весь монастырь вот с этого моего жилья-кельи начался.

— И ты был в нём самым главным? — догадался Ива. — А почему сейчас нет? Должно быть, начальству не угодил, да?

— Пустое говоришь, — сухо заметил старец.

Но Ива понял, что попал в самую точку. И по своей прямоте так и сказал:

— Хорошее же, верно, это монастырское начальство, коль надо всеми вместо тебя поставило таких, как келарь Савва и Амвросий!

Принёс старец чугунок каши, мясо на глиняной тарелке, початый каравай хлеба и кувшин кваса.

— Ешь лучше, чем в чужие дела совать нос, — сказал ворчливо, но не сердито.

Поели вместе. Квасу Ива полкувшина выпил один. Поблагодарил старца и спросил осторожно:

— Ты велел бы и деда Макария выпустить, а?

— Не в моей это власти, — ответил старец.

— А повидать его можно?

— И это не просто, — в раздумье вымолвил старец. — Ну да ладно, пойдёшь завтра к келарю Савве и скажешь: старец Никодим низко кланяется и просит допустить тебя к Макарию.

— Чего завтрашнего дня ждать, — обрадовался Ива, — я сейчас…

— Сейчас огород мне поможешь полоть, — сказал старец. — Вот что сейчас.

Хотел Ива было поспорить, однако догадался: не хочет, верно, старец Никодим, чтобы он, Ива, сегодня попадался на глаза келарю. Весь день помогал старцу на огороде. В его келье и спать остался. Крепко спал, даже снов никаких не видел.

Глава 10. Дед Макарий

Утром — не поел даже — кинулся Ива искать келаря Савву. Не высока, да ладна келарская палата. Сложена из белого камня. Толкнул Ива дверь — монахи за столами скрипят перьями, топчется перед ними разный люд. Рябой монах — видать, старший — сказал сердито:

— Чего надо? Брысь отседова!

Ива не испугался востроносого:

— Мне келаря Савву. — И, прежде чем востроносый рот открыл, пояснил: — Старец Никодим послал. — И от себя прибавил: — По срочному и важному делу.

Шум утих разом. Уставились все на Иву. Востроносый не больно охотно разрешил:

— Проходи.

Толкнул Ива вторую дверь. За большим столом — келарь Савва, рядом с ним — Амвросий.

Ива келарю старцевы слова передал. Не успел кончить, Амвросий от гнева задохнулся:

— Ишь чего надумал! — И пухлой пятернёй Иву за вихры.

— Погоди, брат Амвросий, — остановил келарь. — Стар и плох Макарий. Не ровён час — помрёт. Пусть повидается с мальчонкой. Приёмыш как-никак.

— Да нешто можно?.. — начал было Амвросии.

Келарь Амвросия перебил. Сказал Иве:

— Подожди возле палат. Освободится брат Амвросий, отведёт тебя к Макарию.

Вышел Ива. Келарь — Амвросию:

— Пусть свидятся. А ты в верхней каморе посиди. Там не то что человечий голос — шорох мышиный слышен. Авось что и узнаем из разговора старого да малого.

Долго ждал Ива — решали келарь с Амвросием другие дела. Однако дождался. Хлопнул его кто-то по затылку. Оглянулся — Амвросий.

— Идём, что ли…

Всю дорогу ворчал:

— Больно добр да сердоболен брат Савва. Кнутами бы вас обоих, чтоб признались.

Ива про себя посмеивается: «Мели Емеля твоя неделя. К деду Макарию всё одно попаду».

Неподалёку от башни Амвросий велел Иве:

— Погоди чуть.

Сам к ратному человеку, который стерёг башню, подошёл и что-то негромко стал говорить.

— Подь сюда, — поманил пальцем Иву.

Стали спускаться по тёмной сырой лестнице. Впереди — Амвросий, за ним — Ива. Позади всех ратный человек с бердышом-топором, насаженным на длинную палку.

— Здеся! — остановился Амвросий. И ратному человеку: — Ты им воли не давай. Малость поговорят — и ладно. И не торчи возле двери. Запри на замок, а сам у входа стой на карауле.

— Исполню, брат Амвросий, — сказал ратный человек.

— Пошёл я, — пропыхтел Амвросий.

На прощание Иве подзатыльник отвесил. Стерпел Ива. У него одно на уме: поскорее бы к деду Макарию.

Загремел ратный человек ключами. Один примерит — не лезет. За другой возьмётся — в замочную скважину войдёт, а замка не отпирает.