Тайный голос - [21]

– А можно нам в воду?

Одна из матерей поглядывала на часы:

– Ещё двадцать минут, – отвечала она.

– Да, не свезло мне сегодня, – жаловался Мяч, которому предстояло ещё почти полчаса пинков.

Тем временем мальчики, не прерывая игры, потихоньку смещались к берегу, брызгались, падали в воду и насквозь промокли задолго до того, как им разрешили искупаться.

А дамы в импровизированной гостиной под зонтиками обсуждали Кору и её Жгучее Желанье.

– Видели, как она выросла с прошлого года? – говорила тётя Карла.

И в самом деле, дядя Титта, отвечавший за измерение роста племянников, всякий раз, когда они приходили обедать, был вынужден ставить карандашом новую отметку на дверном косяке.

– Жаль, что она не родилась неделей раньше, – добавляла тётя Джулия. – Год кончается в декабре, через месяц уже могла бы пойти в школу.

– Что за абсурдное правило! – возмущалась тётя Лючия, фыркая и выдыхая сигаретный дым через ноздри, словно дракон. – Из-за двух дней! Кора совершенно готова к школе: она дисциплинированна, умна и очень хочет учиться.

– Мне кажется, несправедливо заставлять её ждать ещё целый год, – говорила мама.

– Правила есть правила, – возражала синьора Мехильда, жена полковника, – их нужно уважать.

– А почему бы не отдать девочку в частную школу, к монахиням? Я слышала, в «Благоговение» берут с пяти лет, – предложила тётя Джулия.

– Но Джакомо ходит в обычную школу. И её подружки, Гиганти, тоже ходят в обычную школу... – нерешительно сказала мама.

– И ты хочешь, чтобы из-за этого она потеряла год? – воинственно поинтересовалась тётя Лючия.

– Подумайте о том, как она, бедняжка, расстроится, когда узнает, что и в этом году её не берут в школу, – вздохнула тётя Карла.

В конце концов мама сдалась и пообещала сестре и невесткам, что с первого сентября запишет Кору в школу «Благоговение».

3

И вот Великий День настал. Кора с самого утра не могла усидеть на месте от радости. Ей купили ранец, тетрадь, карандаш, ластик и коробку цветных карандашей – всё новое, а не как Паолетте Гиганти, которая пойдёт в обычную школу с тем, что унаследовала от родных и двоюродных братьев и сестёр. Ей даже форменный халатик достался в наследство: чёрный – потому что в обычной школе с самого первого класса носили чёрное. А вот Кора наденет белый («Слишком уж пачкающийся», – сокрушалась няня) с розовым бантом в небесно-голубую крапинку. И у неё будет букет цветов, тюльпанов из сада бабушки Иды, которые она подарит учительнице.

Няня, узнав, что брат с сестрой пойдут в разные школы, фыркнула: решила, что теперь ей придётся, каждое утро провожая детей, слишком уж много ходить пешком. Джакомо, однако, ещё летом с боем отвоевал право ходить в школу самостоятельно – точнее, не совсем самостоятельно, потому что пообещал всегда держаться вместе с Николой и Гавино Гиганти.

Впрочем, в первый день в школу Кору всё равно провожала не няня, а мама, да не одна, а с тётей Лючией: та безумно гордилась своей рвущейся учиться маленькой племянницей.

Монастырская школа «Благоговение» стояла на бульваре, чуть в стороне от центра города, в окружении вилл и садов. Классы располагались на первом этаже, возле Капеллы. На первом этаже жили монашки, никогда не выходившие на улицу с непокрытыми головами, – и зимой и летом они носили корнеты, белые головные уборы из накрахмаленной ткани, издали напоминавшие воздушных змеев.

– Твоей учительницей будет монашка, – говорила Коре Донателла. Но, видимо, она была не слишком-то хорошо осведомлена, потому что на пороге первоклассниц встречала синьора в сером платье. Волосы у неё были столь же серыми, но отливали металлом, а на носу красовались очки в стальной оправе.

– Доброе утро, синьора Сфорца, как ваше здоровье? – по-дружески поприветствовала её мама: вероятно, они уже были знакомы.

– Вот она, наша крошка. Доверяем её вам, – сказала тётя Лючия, стараясь не показать, что волнуется.

Учительница вежливо поздоровалась, потом наклонилась и поцеловала Кору. На щеке остался отпечаток пунцовой помады.

– Опусти руку! И не вздумай стереть! – предупредил её Тайным Голосом Ангел-Хранитель с картины на стене, в самый последний момент схвативший за рубашку крестьянина, который падал с моста в реку.

Кора, уже потянувшаяся к щеке, застыла,

– Осторожнее с ней, – добавил Ангел-Хранитель. – Эта Синьора-В-Сером очень обидчива. А если она обидится, то сразу же рассердится. И будет больно.

Но синьора Сфорца, напротив, всем своим видом излучала доброту и нежность. Одним поцелуем она не ограничилась – ласково погладила Кору по голове. Рука оказалась прохладной и мягкой, словно бесплотной.

– Вы не пожалеете, что поступили к нам. В этом году мне достался замечательный класс, – радостно сообщила она маме. – И ты, малышка, не стесняйся. Давай, улыбнись мне!

– О, увидите, эта застенчивость быстро пройдёт. Кора очень резвая девочка, – гордо заявила тётя Лючия.

– Ой-ой-ой! – вздохнул Тайным Голосом Ангел-Хранитель. – Чую, будет буря. Синьора-В-Сером не любит резвых девочек. Вот ни капельки!

Но учительница, чей тон и внешний вид так и сочились мёдом, взяла из Кориных рук букет и сказала:

– Давай, сокровище моё, иди в класс и выбери место. А вы, синьоры, можете спокойно возвращаться домой. Ваша девочка в хороших руках.