Тайный дневник Исабель - [14]

Во время ужина я узнала, что Ричард Виндфилд — а точнее, лорд Ричард Виндфилд, пятый по счету граф Лайтмор — был близким другом твоего брата.

— Он и Карл, мой младший сын — ты с ним еще познакомишься — близкие друзья. Я бы сказала, даже очень близкие. Они учились вместе в Итонском колледже. Оба стали дипломатами… Я тебе уже говорила, что Карл — это мой младший сын? Да, мой младшенький, дипломат. Ричард — добрая душа! — для нас почти родной. Он для меня — как третий сын. Он подолгу бывал в Брунштрихе, и, я тебе скажу, ему больше нравится проводить свои отпуска у меня, нежели в доме своей матери в Девоншире. Это тебе не кажется трогательным, дорогая? — лопотала твоя матушка.

Кстати, этому лорду Виндфилду предстояло быть нашим спутником не только до Вены, но и до самого Брунштриха, где он — к радости твоей матушки — собирался провести свой очередной отпуск и отпраздновать Рождество.

— Говорят, что Ги де Мопассан ужинал здесь каждый вечер, — сказал лорд Виндфилд.

— Бог ты мой, какое постоянство! Как будто в Париже нет других ресторанов!..

Лорд Виндфилд озорной улыбкой дал мне понять, что сейчас скажет нечто забавное.

— Их здесь полно, однако он говорил, что это — единственный в Париже ресторан, из окон которого не видно Эйфелевой башни. Он считал ее уродливым сооружением.

— Тогда мне остается только надеяться, что его попытка покончить жизнь самоубийством не была вызвана тем, что его здесь плохо кормили, — сыронизировала я, вспомнив о трагическом эпизоде биографии Мопассана.

К счастью, лорд Виндфилд, не раз проявивший себя как человек с тонким чувством юмора, позитивно отреагировал на мою шутку.

— Насколько я знаю, нет. Будучи одним из самых привередливых во всей Англии людей по части еды — хотя, конечно, англичане в данном смысле среди других народов не очень-то выделяются, — я могу вас уверить, что, по моему мнению, здесь подают замечательнейшие блюда. Позволю себе порекомендовать вам filet mignon au poivre vert[17]. Шеф-повар готовит это блюдо прямо-таки мастерски. Отведаете?

— Вообще-то я еще не изучила все меню. Я смотрела, какие тут есть десерты…

— А ничего более существенного вы есть не будете? Вы, может, не голодны? — спросил лорд Виндфилд, не скрывая своего разочарования.

— Да нет, еще как голодна. Это у меня такая привычка, понимаете? Я всегда начинаю просматривать меню с раздела десертов.

Ричард Виндфилд в ответ на мои слова с облегчением улыбнулся.

— Я ужасная сладкоежка. Видите ли, когда я жила в Костере, моем родном городишке, я частенько высовывалась из окон веранды и разглядывала витрину кондитерской доньи Инесс. Это заведение, к несчастью, располагалось как раз напротив нашего дома, и мне приходилось каждый день лицезреть выставленные в витрине сладкие соблазны: торты из яичных желтков, шоколадные пирожки, оладьи с медом, сахарные пирожные, миндаль в сахаре, охлажденный сироп, огромные стеклянные банки с разноцветными леденцами… У меня далеко не один раз возникало неудержимое желание сбегать в эту кондитерскую и купить этих сладостей, которые, разложенные на белоснежных подносах, казалось, вызывающе смотрели на меня с другой стороны площади. Но… но мне не разрешали этого делать…

Я на несколько секунд прервала свой рассказ. Лорд Виндфилд смотрел на меня с удивлением. Возможно, из всех знакомых ему женщин одна лишь я уже на первом совместном ужине призналась в своей склонности к чревоугодию. Тем не менее это его, похоже, даже немного забавляло. Изобразив на своих губах улыбку и положив меню на стол, он сидел, безропотно слушая все то, о чем мне вдруг вздумалось ему рассказать. Ну, если он меня и не слушал, то, по крайней мере, внимательно меня разглядывал, пока я говорила. Кстати, любовь моя, я, не пытаясь никого обидеть, хочу заметить, что, как подсказывает мне мой опыт общения с противоположным полом, мужчины очень редко пытаются внимательно слушать женщин, когда те им о чем-то рассказывают. Согласись, что я в данном случае права. Как бы то ни было, мне показалось, что настал подходящий момент для того, чтобы — почти на одном дыхании — рассказать ему историю своей жизни. Впрочем, мне захотелось сначала заставить его меня об этом попросить:

— Я, наверное, наскучила вам этой своей болтовней про сладости, да? Вам наверняка уже надоело меня слушать.

— Вовсе нет. Я думал о том умилении, которое всегда вызывал у меня вид детей, прижавшихся лбами к витрине кондитерской. Представив себе вас прелестной девочкой-сладкоежкой, я снова почувствовал это умиление. Черт бы побрал эту донью Инесс, которая мучила вас подобным образом!

— Ну, так было не всегда. Бывали времена и получше — времена, когда на полдник всегда подавали шоколад, и Каролина, наша кухарка, пекла сдобные булочки на молоке, которые мы ели, намазав на них земляничное варенье. По воскресеньям мы днем ели торт «Сантьяго»[18], а вечером лакомились сладкими булочками и заварным кремом. Тетушка Лурдес, моя няня, рассказывала, что раз в неделю к маме приезжали на чаепитие элегантно одетые дамы, живущие в нашей комарке[19], и что тогда из кухни в гостиную несли одно за другим десятки блюд, наполненных вкуснейшими сладостями. Я мысленно представляю себе зажженные в гостиной лампы, отражающиеся тысячами отблесков в стеклах окон, разноцветные ковры, новую обивку мебели и целый батальон служанок, снующих туда-сюда по дому. Там, наверное, чувствовался запах духов, привезенных из Парижа, а на сервантах и столах были расставлены вазы с цветами…