Тайные учения Тибета - [151]

Увидев это, молодой принц был охвачен жалостью. Он свернул со своего пути и, подойдя к тигрице, которая не могла уже напасть на него, предложил ей свое тело в пищу.

Самая прекрасная часть этой истории заключается в том, что в ней нет чуда в конце. Нет бога, который благополучно вмешивается, зверь пожирает принца заживо, и то, что произошло дальше, покрыто завесой тайны. По всей вероятности, это простая легенда, и все же я думаю — и в целом не без причины, — что подобное действие действительно могло иметь место. Трудно понять глубину милосердия и самопожертвования, которых достигают определенные буддисты-мистики. В этом по существу махаянистском деянии, которое вдохновляет массы ламаистов на почитание мифического Бодхисаттвы, такого, как Ченрези, демонстрируется их отказ от Нирваны. Правда, несмотря на то, что благодаря своим достоинствам они получили право на Нирвану, их настойчивый альтруизм заставляет их отказаться от нее, чтобы продолжить помогать их «смертным собратьям», чего не может больше делать Будда, погрузившийся в Нирвану.

Эта сентиментальная история невероятно популярна на Тибете. Мы находим ее отзвуки в многочисленных обрядах, в течение которых святых лам и других героев упрашивают не входить в Нирвану, чтобы продолжать защищать их «сотоварищей — живых существ».

Ничто не может в большей степени противоречить учению буддизма, чем идея о том, что кто-то может отвергнуть Нирвану.

Можно отказаться войти в рай, который является определенным местом, но Нирвана — это, по существу, состояние, достигаемое автоматически с исчезновением невежества, и те, кто достиг знания, не может, как бы он этого ни хотел, не знать того, что он знает.

У мастеров мистики нет никаких заблуждений на этот счет, и, несмотря на их популярность, эти ошибочные представления, касающиеся поведения Бодхисаттвы, не находят места в учении, передаваемом ими ученикам, которых они допустили на посвящения высших степеней.

Желание стать самим Буддой для них, похоже, означает полное непонимание того, что они называют «сознанием Будды». Человеческие формы Будды — или формы, способные появиться в других мирах, — являются только манифестациями или проявлениями тулку этого «сознания», которое, однако, мы не должны считать «личностью», живым существом.

Чтобы выразить свое мнение относительно усилий легендарных Бодхисаттв и тех, кто хотел бы подражать им, некоторые ламы используют довольно странные притчи.

Представьте себе — сказал мне один из них, — что, пока солнце сияет, человек упрямо стремится зажечь лампу, свою лампу, чтобы обеспечить светом себя или еще кого-то. Напрасно ему говорят, что дневного света достаточно и что солнце заливает своими лучами все вокруг. Он отказывается пользоваться этим сиянием, единственное, чего он желает, — это увидеть свет, созданный им самим. Вполне вероятно, что это безумие является следствием того, что этот человек не видит солнечного света; для него солнечный свет не существует, возможно, непрозрачный экран не дает ему ощутить солнечные лучи. Но что является этим экраном? Этим экраном является безумное увлечение собственным «я», своей личностью и ее действием, рассуждением , которое отличается от понимания .

В этом вся тибетская мистика, ее великий принцип: нет ничего, что можно было бы «сделать», есть только то, что можно «вернуть в прежнее состояние». В другом месте я уже говорила, что ламы, стремящиеся к созерцанию и медитации, сравнивают духовные тренинги с процессом очищения, или пропалывания.

Принимая во внимание, что эти и подобные идеи выражает небольшая элита мыслителей, народные представления о Бодхисаттвах все больше и больше запутываются в трясине нелепостей и дают начало многим комическим инцидентам.

Сейчас они предоставляют определенным ламам средства для оправдания несообразностей поведения, предназначенные для того, чтобы оскорбить верующего и превратить подобные поступки в достойные похвалы деяния, наполненные отречением и набожностью. Посмотрим, как это проявляется на конкретном примере.

Лама — глава секты, руководитель группы мастеров или просто настоятель монастыря, но в любом случае тулку (tulku)[123], умело распространяет по округе слух, что, пройдя все ступени в том же или некоем ином монастыре в ходе последовательных перевоплощений, он теперь достиг последнего из них. Его духовное совершенствование достигло заключительной стадии, и после смерти он войдет в Нирвану.

Святой лама, или великий маг, которого он теперь воплощает, больше не будет возрождаться заново в этом мире. И какой теперь будет судьба всех верующих, которых он защищал все минувшие века? Что станется со всеми этими сиротами, теперь остающимися брошенными и преданными неисчислимым видам злых духов, которых благодетельный и могучий лама мог держать на расстоянии? Многие люди теперь погибнут от болезней, ливни уничтожат посевы, и множество умерших окажутся неспособны достигнуть Рая Великого Блаженства — тогда как, выполняя необходимые обряды, лама делал переход туда таким легким для покойных, семьи которых могли щедро оплатить его услуги.