Тайные убийцы - [176]

— Я еду к Аларкону, — сказал Фалькон.

— Нам известно, где был Аларкон в ночь убийства Татеба Хассани?

— На свадьбе в Мадриде.

— Значит, вы думаете, что он чист?

— Я знаю, что он чист, — ответил Фалькон. — У меня особые сведения.

— Особые сведения, даже ваши особые сведения, не всегда хорошо смотрятся в полицейском рапорте, — заметил Эльвира.

Людей на улице не было; Фалькон припарковался позади патрульной машины, которая уже стояла у металлических ворот дома Аларкона. Моника нажала кнопку и впустила его. Фалькон внимательно огляделся по сторонам, прежде чем войти в дверь дома; он закрыл ее за собой и запер на три оборота. Затем он прошел в заднюю часть дома и проверил все двери и окна.

— Мы просто принимаем меры предосторожности, — сказал Фалькон. — Мы пока не знаем, с кем имеем дело и входит ли Хесус в их список. Пока мы этого не узнаем, мы помещаем вас под вооруженную охрану.

— Он на кухне, — проговорила она, болезненно-бледная от страха.

Она пошла наверх, чтобы посидеть с детьми.

Аларкон сидел за кухонным столом, перед ним был нетронутый эспрессо. Он протянул руки по столу, сжал кулаки и смотрел в пространство. Он вышел из транса, лишь когда Фалькон появился в его поле зрения и принес свои соболезнования.

— Я знаю, как он был для вас важен, — проговорил Фалькон.

Аларкон кивнул. Судя по его виду, спал он мало. Он негромко постукивал кулаками по столешнице.

— Вы вчера говорили с Аренасом? — спросил Фалькон.

Аларкон кивнул.

— Как он отреагировал на ту информацию, которую я вам дал?

— Лукрецио достиг такого положения в жизни и бизнесе, что ему больше не нужно беспокоиться о подробностях, — сказал Аларкон. — У него были специальные люди, которые занимались подробностями. Не думаю, чтобы за последние двадцать пять лет он лично видел какой-нибудь счет, или читал контракт, или даже осознавал, какие тонны бумаг теперь изводят при слияниях-поглощениях. Его рабочий стол всегда пуст и чист. На нем даже нет телефона, с тех пор как он понял, что все люди, с кем он хочет разговаривать, есть у него в мобильном. Он так и не научился пользоваться компьютером.

— Что вы хотите мне сказать, Хесус? — проговорил Фалькон, теряя терпение. — Что услуги Татеба Хассани и его последующее убийство были «подробностями», которые не заботили Лукрецио Аренаса?

— Я хочу вам сказать, что он — из тех, кто будет со смехом слушать деловые новости, со всеми их потрясающими «деталями, о которых стало известно в последнюю минуту», или смотреть канал вроде «Блумберга», пусть тот и отлично разбирается в своей тематике, — пояснил Аларкон. — А потом он расскажет вам о том, что происходит на самом деле, потому что он общается с людьми, которые действительно делают так, чтобы это произошло, и вы поймете, что эти так называемые новости — просто некоторые детали, которые добыл журналист или которые этому журналисту дали.

— Так о чем вы говорили?

— Мы говорили о власти.

— Вряд ли мне это чем-то поможет.

— Да. Но мне это оказало гигантскую помощь, — заявил Аларкон. — Я откажусь от лидерства в «Фуэрса Андалусия» и вернусь в бизнес. Я сделаю заявление для прессы сегодня утром, в одиннадцать часов. Ничего больше не осталось, Хавьер. С «Фуэрса Андалусия» покончено.

— Что же он говорил вам о власти?

— Что все, что имеет отношение к политике и так для меня значимо: люди, здоровье, образование, религия… что все это — частности, и ничто из этого невозможно без власти.

— Думаю, я могу это понять.

— У бизнесменов есть поговорка: то, что происходит в США, лишь лет через пять начинает происходить у нас, — продолжал Аларкон. — Лукрецио сказал мне: посмотри на администрацию Буша, и ты поймешь, что при демократии можно достичь власти, лишь обладая ярко выраженным ощущением, что вы никому ничего не задолжали.

— Вы должны всем тем людям, которые сделали возможным ваш приход на высокий пост, — заметил Фалькон.

— И вы должны им так много, что начинаете чувствовать: их потребности формируют вашу политику.

Фалькон уходил, когда прибыли трое вооруженных полицейских. Фалькон поехал обратно в управление, удивляясь собственной наивности: как он мог подумать, что Хесусу Аларкону удастся получить что-нибудь хоть отдаленно напоминающее признание от такого существа, как Лукрецио Аренас?

Эльвира был один в своем кабинете, он стоял у окна и всматривался в улицу сквозь жалюзи, словно ожидал увидеть каких-то захватчиков. Не оборачиваясь, он сказал Фалькону, чтобы тот готовился к большой телевизионной пресс-конференции, время которой пока не назначено.

— Вот-вот приедет СНИ, — сообщил он. — Вам удалось что-нибудь вытрясти из Аларкона?

— Ничего. Сегодня утром он уходит в отставку, — сказал Фалькон. — Он получил от своего старого хозяина урок власти, который отбивает всякую охоту заниматься политикой.

— Похоже, его старого хозяина настигло возмездие, — заметил Эльвира. — На трамплине в бассейне нашли карточку. Такую же, как на трупе Сезара Бенито в номере отеля. Арабский текст. Цитата из Корана насчет врагов Аллаха.

Эльвира повернулся, лишь когда почувствовал, что за его спиной вот-вот разразится буря.

— С вами все в порядке, Хавьер?