Тайные страсти - [23]

Вместо того, чтобы убежать с места происшествия — как, наверняка, поступил бы в подобной ситуации любой разумный человек, обремененный не столь примечательным прошлым, — Гарет спокойно дождался, пока появились представители властей и начали задавать вопросы. Ему было совершенно ясно, что убийца и сам Роберт принадлежали одному кругу: другие люди в «Золотой Волк» просто не допускались. Кроме того преступление явно носило все признаки убийства, совершенного в результате взрыва эмоций. Скорее всего, виновником трагедии стал обманутый любовник или любовница, или отчаявшийся игрок, которому Роберт отказал в кредите.

Гарет не верил слухам о том, что убийцей был получивший выговор служащий клуба. Персоналу «Золотого Волка» очень хорошо платили, да и работали все там уже по нескольку лет.

Тогда никого из них не заключили в тюрьму, и Гарет впал в опасное малодушие, занимаясь, как обычно, делами клуба. И вдруг через десять дней после происшествия его арестовали.

Надо же было оказаться таким дураком? При воспоминании об этом Гарет гневно сжал кулаки. Если бы у него соображения было побольше, чем у ночного горшка, он бы уже успел уйти довольно далеко до того, как полицейские ищейки нанесли бы ему свой первый визит. Вместо этого Гарет наивно полагал, будто власть и деньги могут возместить отсутствие знатной родословной, и разыгрывал из себя оскорбленного гражданина. В результате он вот уже двое суток находился в этой темнице, меряя шагами узкую комнату. Гарет с мрачным юмором подумал о том, что эту тропинку на неровном каменном полу протоптало до него несчетное количество заключенных. К счастью, арест не ошарашил Гарета до такой степени, чтобы не воспользоваться издавна почитаемой в Ньюгейте традицией взяточничества, которая приносила тюремщикам неплохой доход и вместе с тем подгоняла упрямого коня, каковым являлось правосудие. Гарет хмуро подвел итог своим размышлениям. Итак, разместился он, по меркам Ньюгейта, довольно роскошно. Гарет заплатил приличную сумму и откупил все четыре койки, обеспечив себе таким образом уединение и возможность более или менее свободно дышать. За дополнительную плату его снабдили такими необходимыми вещами, как постельное белье, таз для умывания и жаровня с углем, чтобы прогнать сырость, скоротать длинные ночи Гарету помогали многочисленные свечи, сияние которых избавляло от тягостного ощущения, будто стены камеры давят и душат его.

Гарет сумел также связаться с Виггинсом, управляющим «Золотого Волка», который в свою очередь привел в действие сеть контактов патрона с преступным миром. Отвергаемые высшим светом как подонки, его представители, тем не менее, вполне могли сравняться по проворству с парнями с Бау-стрит и делали все возможное, чтобы выследить убийцу Роберта.

Впрочем, Гаретом двигало не только желание утереть нос всем этим пэрам, но и собственные понятия о чести, которые требовали, чтобы убийца компаньона заплатил за свое преступление и лучше всего собственной жизнью. Однако самой большой заботой Гарета было установить, кто его подставил… и почему. Ни один человек, будь то воровское отребье или благородный джентльмен, не мог обмануть Вольфа и уйти после этого от возмездия.

Гарет остановился у окошка, в ладонь шириной, находившегося на уровне его головы и затянутого промасленной бумагой. Он уже успел проделать в самом центре отверстие величиной с шиллинговую монету, чтобы здоровым глазом можно было посмотреть на внешний мир. В данном случае мир представлял собой покрытую лишайником стену и дразняще недоступный кусочек серого неба в вышине. Гарет не выносил ограничения свободы, и этот ничем непримечательный вид из окна помогал ему сохранить здравый рассудок.

Прислонившись лбом к каменному выступу, узник ненадолго закрыл глаза. В глубине души он был убежден, что не закончит свой жизненный путь в веревочной петле, и это несколько помогало ему не падать духом. Оставалось только ждать.

Скрежет ключа в замочной скважине вырвал Гарета из мрачных раздумий. Он повернулся, когда открылась окованная железом тяжелая дубовая дверь с забранным решеткой окошком посередине. Кто-то быстро обменялся несколькими словами с тюремщиком и вошел в камеру, захлопнув за собой дверь. Перед Гаретом предстал мужчина средних лет, с вьющимися рыжими волосами.

— Опять вы, мистер Чапел?

Это был уже второй визит в тюрьму сыщика с Бау-стрит; предыдущий последовал сразу же после заключения его в Ньюгейт. Тогда окровавленный и взбешенный Гарет не удостоил Чапела ответом ни на один вопрос, не переставая твердить о своей невиновности.

Сегодня он снова напустил на себя надменный вид, который всегда помогал ему общаться со знатью и с простолюдинами, не обращая внимания на то, что выглядел не лучше остальных заключенных, так как его одежда изрядно пострадала во время ареста. Один рукав элегантной рубашки тонкого полотна был наполовину оторван, а оба рукава пришлось закатать до локтей из-за отсутствия золотых запонок. Ботфорты пострадали до такой степени, что привести их в надлежащий вид не представлялось никакой возможности. Жилет и галстук стали добычей толпы, присутствовавшей при задержании.