Тайные страсти - [21]

— Пока отвечаю на дурацкие вопросы… Нет, ну как ты здесь только живешь, ведь это же свинарник!

— Ну, не преувеличивай, — смутившись, возразил Фернандо, — здесь просто немного не убрано, только и всего.

— Немного? Да здесь не убирали сто лет! Ладно уж, я постараюсь привести твою квартиру в божеский вид, потому что не смогу жить в такой грязи.

— Жить?

От удивления у него округлились глаза. Алехандра не выдержала и расхохоталась:

— Да, я ушла из дома и буду жить здесь не зависимо от того, нравится тебе это или нет.

— Послушай, Алехандра, но ведь это безумие!

— Вовсе нет. — Она закружилась по комнате. — Родителям захотелось избавиться от меня, вот я и облегчила им эту задачу. — Алехандра внезапно остановилась и настороженно посмотрела на Фернандо. — А ты что, не хочешь мне помочь, ты меня гонишь?

Фернандо почувствовал, что еще мгновение, и он может все потерять. Вот черт, теперь еще разбирайся в настроении этой своенравной, но такой очаровательной девчонки! И тут его осенила счастливая мысль:

— Вот что, я все равно собрался сейчас ужинать, так давай сначала поедим, а после обо всем подумаем. Нет, нет, — поспешно добавил он, видя, как Алехандра вскочила с кресла, в котором только что уютно устроилась, — я сам все приготовлю… — и ехидно добавил: — Не могу же я допустить, чтобы такая драгоценная гостья пачкала свои белые ручки!

— Откуда в тебе столько злости? — крикнула Алехандра ему вслед, когда он скрылся на кухне.

— Никогда не знаешь, как тебя может наказать судьба, — отозвался он, гремя посудой. — Мне и в кошмарном сне не могло присниться, что придется возиться с дочерью всесильного сенатора-реакционера Эстевеса.

— Ты же не знаком с моим отцом! Он самый порядочный человек на свете!

— Конечно, — согласился Фернандо, появляясь с двумя тарелками в руках и присаживаясь на диван, куда уже успела перебраться Алехандра, — по отношению к тебе он и не может быть другим, но вот остальные почему-то отзываются о нем совсем иначе.

— Кстати, готовит он намного лучше тебя, — отозвалась девушка, морща нос от непривычного запаха. — Что это?

— Сам не знаю, — широко улыбнулся Фернандо, — купил сегодня в супермаркете, в отделе полуфабрикатов. Что это вы плюетесь, сеньорита? К сожалению, у меня только вчера кончилась икра, так что ничего лучшего вам предложить не могу.

— Дело не в этом, ты просто не умеешь готовить. Завтра я сама накормлю тебя завтраком. Увидишь, я тоже кое-что умею делать.

— Ты все-таки решила остаться? Но у меня только одна кровать… — Как он ни старался, но последняя фраза вышла довольно двусмысленной, хотя Алехандра предпочла сделать вид, что не заметила этого.

— Тогда дай мне одеяло, и я переночую на диване, — просто сказала она.

— Ну, я все же не такой невоспитанный, чтобы не уступить тебе кровать на несколько дней… Надеюсь, ты у меня не задержишься?

— Если будешь так же кормить, как сегодня, то, разумеется, нет.

То, какому испытанию ему предстоит подвергнуться, ночуя в одной комнате с этой очаровательной девчонкой, Фернандо понял почти сразу, как только они вымыли посуду и стали готовиться ко сну.

— Погаси свет и отвернись, — скомандовала Алехандра, и он послушно выполнил и то и другое, уткнувшись носом в спинку дивана и слыша за спиной шорох снимаемой одежды. «Вот черт, интересно, о чем она сама думает и о чем вообще думала, когда шла сюда? Спокойно, Фернандо, спокойно, — уговаривал он сам себя, — ведь случись что — тебя ждет тюрьма. Кто поверит, что мы спали в одной комнате и между нами ничего не было? Да меня же первого засмеют приятели! Вот положеньице, и до чего же жарко!»

— А ты очень любишь своего отца? — спросил Фернандо, лишь бы прервать тягостное молчание, и Алехандра тотчас откликнулась, словно ждала этого вопроса.

— Да. Что бы там про него ни говорили, он самый добрый и порядочный человек из всех, кого я знаю… И он так любит мою маму!

— Тогда почему тебе хочется сделать ему больно? Ведь он же сейчас мучается, переживает…

Она ответила не сразу, а сначала поворочалась в постели, и он с трепетом подумал, неужели она встает и идет к нему? Услышав вновь ее голос, Фернандо неслышно вздохнул.

— Я понимаю, — задумчиво говорила Алехандра, сев на постели и обхватив руками колени, — и мне на самом деле его очень жаль, да и маму тоже. Но как иначе заставить их понять, что я уже не ребенок и со мной нельзя поступать, как им заблагорассудится, даже не объясняя, в чем дело?

— Ты завтра же позвонишь им и скажешь, что жива и здорова!

— Не буду я звонить, потому что тогда мой побег из дома теряет всякий смысл!

— Тогда позвоню я…

— Ну и звони! Предатель!

— Ладно, к черту, давай спать!

На следующий день, узнав об исчезновении дочери, сенатор Самуэль Эстевес буквально рвал и метал. Его мало успокаивали заверения преданного Монкады в том, что ни в больницы, ни в морги города никто, похожий по описанию на Алехандру, не поступал. Он чувствовал, что дочь совершила подобный поступок назло ему и теперь где-то скрывается — осталось только выяснить где? Из разговора с женой он узнал, что Алехандра была у своей настоящей матери и именно после этого разговора не вернулась домой. Отсюда следовало сделать только один вывод: появление в его кабинете Марии Алехандры и сестры Эулалии было всего лишь ловким ходом, чтобы скрыть похищение его дочери. Естественно, что за этой «чертовой бабой», как называл он про себя сестру жены, следовало проследить. За подобными размышлениями его и застала взволнованная Дельфина, только что побывавшая у Пачи.