Тайные страницы истории - [19]

ти по философским вопросам -- в изданиях легальных эта полемика была признана допустимой на основе полного равенства обеих основных групп, т. е. и ортодоксальных марксистов плехановского толка, и сторонников Богданова. Это последнее решение фактически ограничивало влияние Богданова, так как до того в легальных большевистских органах (в 1907 г. основным их теоретически-политическим органом был "Вестник жизни", ежемесячный журнал выходивший в Петербурге под редакцией П. П. Румянцева) в вопросах философии едва ли не безраздельно хозяйничали "богдановцы".

С этими решениями в кармане Ленин 20 января 1908 г. прибыл в Женеву. Вторая эмиграция встречала невесело: скверная погода, скверные новости, за границей шли аресты большевиков. В первый же вечер, возвращаясь с Крупской после разговоров с женевскими большевиками, Ленин обронил: "У меня чувство, точно в гроб ложиться приехали".

В гроб он, конечно, не лег, оружия не сложил, а, наоборот, начал новый сложный партийный маневр. Но третий период истории БЦ начинался, действительно, в крайне тяжелой со всех точек зрения обстановке: и в отношении общеполитическом, и с точки зрения внутрипартийной, и, наконец, под углом личных отношений, намечавшихся внутри БЦ.

В течение предшествующих лет все политические расчеты и Ленина лично, и всей большевистской фракции строились в надежде на близкое и победоносное восстание, которое разом разрешит все больные вопросы современности. И политически, и психологически это была крайне азартная игра, в которой боевые дружины, партизанские выступления и экспроприации казались крупными козырями, и их пускали в ход, не заботясь о возможных на этой почве внутрипартийных осложнениях. Экспроприация на Эриван-ской площади в Тифлисе еще вчера казалась особенно удачным ходом. Теперь стало ясным для всех, что ставка на восстание бита, что движение стоит перед длительной полосой не только нарастающей правительственной реакции, но и внутреннего распада тех сил, на которые оно опиралось. И за азартную игру, за пущенные в ход тифлисские козыри, предстоит расплачиваться.

Двести пятисотрублевых билетов, которые вывез Лядов зашитыми в жилет, разменять и за границей было нелегко. Справки, которые наводили предварительно, давали основание думать, что попытки размена по заграничным банкам могут быть проведены с успехом, что во всяком случае широкого оповещения о номерах пятисотрублевок еще не сделано, но было ясно, что после размена первого же билета соответствующие меры будут приняты, и тогда все остальные пятисотрублевки потеряют всякую ценность. А речь шла об огромной сумме -- о ста тысячах рублей -- и для попытки их спасения был вызван сам Красин, который с помощью

других "финансистов" БЦ разработал план одновременного размена пятисотрублевок в ряде крупных центров Европы. Была мобилизована большевистская молодежь, и в первых числах января 1908 г. попытки размена были сделаны в банках Парижа, Женевы,. Стокгольма, Мюнхена и т. д. Все они закончились полнейшим провалом; являвшиеся в банки с пятисотрублевками были арестованы; в некоторых странах начались обыски и аресты русских эмигрантов, от которых тянулись какие-то нити к арестованным,, причем обстановка некоторых из таких обысков и арестов показывала большую осведомленность полиции о закулисной стороне дела. Печать запестрела сенсационными сообщениями72.

Настоящая причина этого полнейшего провала вскрылась только после революции: среди "финансистов", привлеченных к разработке плана размена, были не только Таратута и М. М. Литвинов, будущий нарком по иностранным делам, а тогда представитель БЦ в Париже, но и доктор Житомирский ("Отцов"), доверенный человек Ленина по делам большевистских групп в эмиграции еще в 1903--1904 гг. и в то же время главный осведомитель заграничной парижской охраны по большевикам. Через него Департамент полиции был в курсе всех приготовлений Красина и заблаговременно снесся с полициями иностранными.

Арестованные были сплошь большевиками, среди них несколько пользовавшихся широкой известностью, как, например, Литвинов, который незадолго перед тем большевиками был назначен официальным секретарем русской социал-демократической делегации на Международном социалистическом конгрессе в Штутт-гарте (август 1907 г. ): у него теперь, при аресте в Париже, было найдено двенадцать пятисотрублевок из числа похищенных в Тифлисе. Такие же пятисотрублевки были найдены у ряда других арестованных, и в иностранной печати открыто писали, что тифлисская экспроприация была делом большевиков, а так как в та время РСДРП была формально единой партией, о внутренних отношениях в которой иностранцы были мало осведомлены, то иностранная печать тифлисскую экспроприацию объявляла вообще делом РСДРП.

Положение осложнялось еще и тем фактом, что незадолго перед этими арестами какими-то эмигрантами из России были сделаны попытки мелких экспроприаторских налетов в Швейцарии, Англии и США. И вполне серьезной стояла угроза нарастания антиэмигрантских настроений в тех странах Запада, где как раз чаще всего эмигранты находили приют. С этим тесно была связана и опасность осложнений с социалистами Запада, в памяти которых еще жили воспоминания о том вреде, который их движению бил причинен "партизанскими выступлениями" анархистов 1880-- 1890-х гг. Экспроприаторский уклон в рядах русских социалистов среди социалистов Запада сочувствия вообще никогда не ветре