Тайные разведки (военное шпионство) - [35]

Для обнаружения и захвата шпионов Макиавелли советовал приказывать иногда людям разойтись по своим палаткам. Действительно, в древности такой способ применялся. Полиен свидетельствует, что афинский полководец Шарес, живший в половине IV столетия до P. X., узнал однажды, что в его стане скрываются неприятельские шпионы. Тогда он поставил часовых вокруг укреплений, построил всех воинов и приказал каждому опросить своего соседа по строю, кто он и к какой части принадлежит. Таким образом шпионы были пойманы, потому что не могли ответить, к какому отряду или посту принадлежат, где помещаются и что пропуск. По словам генерала Марбо, тоже проделал и Наполеон на острове Лобау в 1809 г., когда получил анонимное сведение о присутствии шпиона среди 30 тыс. французов, сосредоточенных на острове; шпиона удалось обнаружить.

Понятно, что столь примитивный способ вовсе неприменим теперь при громадных современных армиях. Чтобы оградить себя от неприятельских шпионов, нужно прежде всего требовать от войск строжайшего исполнения всех правил полевой службы, чтобы никто не мог пробраться незамеченным через линию сторожевого охранения. Но и это средство малодействительно, так как при войсках очень много посторонних лиц, как то: подводчиков, подрядчиков, поставщиков, лиц, принадлежащих к отделениям общества Красного Креста, и т. д. В их среде всегда могут скрываться неприятельские шпионы.

Вот почему «следует относиться весьма подозрительно, если на биваке или в квартирном расположении появляется постороннее лицо под видом торговца или просто любопытного. Весьма часто публичные женщины исполняют ремесло шпиона. Платье священника или лохмотья нищего также часто укрывали злодея, забравшегося на биваксцелью вредить тем, которые осыпали его благодеяниями»[105]. Нижние чины и даже офицеры должны воздерживаться по возможности от всяких рассуждений о военных действиях с местными жителями и с невоенными лицами; в особенности надо избегать разговоров о положении отряда.

Неприятельского шпиона, по словам генерала Леваля, может выдать его изысканная вежливость, строгое соблюдение распоряжений начальства и военной полиции, умышленная скромность и стушевывание; его манера приглядываться и прислушиваться ко всему, стараясь сделать это незаметно для других; его обязательное присутствие всюду, где есть скопление людей; его равнодушный и даже глуповатый вид, когда он расспрашивает кого-нибудь; его рассудительность, изворотливость и находчивость при ответах на задаваемые ему вопросы; письменные документы, всегда в точности подтверждающее его слова; его напускная откровенность, бескорыстие в делах торговых, щедрость по отношению к нижним чинам, проявляемая у маркитантов и в лавочках, и т. д.

Иногда шпиона можно узнать по большому количеству имеющихся у него денег.

При малейшем подозрении в шпионстве за подозреваемым следует проследить, затем задержать его и подвергнуть нескольким строгим, сбивчивым допросам, замечая, нет ли путаницы в его ответах. Результат допроса представляется начальнику отряда.

Для обнаружения неприятельского шпиона Ла Пиерр рекомендует[106] при появлении подозрительной личности на аванпостах неожиданно обвинить ее в сношениях с неприятелем и пригрозить расстрелять; по мнению Ла Пиерра, настоящий шпион растеряется и, чтобы спасти себя, выскажет все, что знает о намерениях неприятеля.

Приблизительно так поступали германцы стайными французскими агентами и шпионами во время блокады Меца и Парижа. Вот что показал во время процесса маршала Базена побывавший в руках немцев Андрей Крузем: «В селении С. Реми я был схвачен пруссаками, которые обыскали меня, раздели донага и отобрали все мои деньги и даже нож. На следующий день меня допрашивал генерал; он хотел знать, что делается в Меце, я рассказал ему, что взбрело в голову, и прибавил, что никогда не был на военной службе и не знаю названий полков, находящихся в крепости. Он спросил о причине моего бегства из Меца; я ответил, что попал туда в качестве подводчика и что у меня на руках семья, состоящая из жены и пятерых детей, которых я должен прокормить. Мне сделали очную ставку с Мезиерским мэром; он признал, что где-то видел меня. Затем меня вывели, надели на шею веревку, перекинули конец ее через дерево и нарядили людей, чтобы тянуть ее. Я подтвердил все раньше сказанное и уверял, что больше ничего не знаю. Генерал спросил, есть ли в Меце продовольственные припасы? Я ответил, что нет, что едят конину. „Естьли источник соленой воды ниже форта Сен-Кентен?“, — спросил он. „Источник находится между фортами Сен-Жюльен и Белькруа“, — ответил я. Генерал сказал, что в этих словах он видит доказательство моей правдивости». Затем Крузема отвезли в Корни, где продержали десять дней в тюрьме, после чего выпустили на свободу, снабдив пропуском на Нидер-вейсс, родину Крузема, и предупредив, что если он еще раз пройдет через аванпостную линию, то будет расстрелян.

Впоследствии, заметив вероятно, что пойманные французы часто проглатывали находившиеся у них депеши, немцы поступали так: тщательно осмотрев и раздев пойманного, они давали сильные слабительные средства и поручали его присмотру нескольких человек; дней через восемь, если не обнаруживалась виновность арестованного, его выпускали на свободу, пригрозив опять-таки расстрелянием в случае вторичной поимки