Тайные раны - [34]

— Ну да, — отозвалась она. — Наверняка мать по-прежнему зовет ее Белиндой, и это ее доводит. А откуда она? Судя по акценту, не из Средней Англии, но я не могу определить точнее.

— Откуда-то из восточных графств, — ответил Сэм, беззвучно постукивая пальцем по рулю. — Кажется, из-под Норвича. Она ничего.

— Наверно, я старовата для таких звуков.

— Вот уж не думаю. Скорее, тут дело во вкусе, чем в возрасте.

— Пожалуй. Хотя у меня сейчас не так много времени остается для музыки.

Они замолчали. Когда композиция закончилась, Бинди сказала:

— Сегодня вечером мы все услышали, что кто-то отравил Робби. У меня это просто в голове не укладывается. Какую же надо иметь извращенную психику, чтобы подсунуть человеку яд, от которого тот будет мучительно умирать несколько дней. Для этого нужно очень сильно ненавидеть. А я не знаю никого, кто мог бы настолько ненавидеть Робби. Как можно ненавидеть человека, который любил, например, такую песню?

Она оказалась права. В музыке, которую она поставила, была заразительная энергия, и ноги у Кэрол сами по себе стали постукивать в такт. Она глянула на часы. В Лондон они приедут, видимо, примерно за полчаса до окончания передачи Бинди. Будем надеяться, она еще сохранит возбуждение после прямого эфира и согласится побеседовать. Кэрол нужно было, чтобы Бинди откровенно рассказала им о Робби. Это куда важнее, чем здоровый сон Бинди Блис. Да и ее собственный.

Было одиннадцать вечера, но «Аматис» только начинал оживляться. Приглушенный свет, оглушительный уровень звука, в воздухе — смесь алкоголя, табачного дыма, парфюмерии, потных, разгоряченных тел. Пола с Кевином оставили Крис в неряшливом кабинетике управляющего клубом. Впрочем, Крис не надеялась выудить здесь что-то ценное.

— К тому времени, как Робби начал оттягиваться со своим однокашником, возле стойки началось форменное столпотворение, — заявила приглашенная свидетельница. — Слишком много фанатов пытались обратить на себя их внимание. Сомневаюсь, чтобы они заметили, с кем он. Если кто-то из них и углядел, что с его питьем вытворяют что-то неладное, то по чистой случайности. И эти люди уже давно позвонили бы либо нам, либо репортерам. Нет, если уж кому-то сегодня и повезет, так это вам двоим.

Но Пола в этом сомневалась. Для большинства тех, кто приходит в «Аматис», смысл хорошего вечернего или ночного времяпрепровождения состоит в том, чтобы употребить такое количество спиртного и наркотиков, которое свело бы к минимуму вероятность того, что на другой день вы сможете сколько-нибудь отчетливо припомнить, что с вами происходило накануне.

Все эти люди озадаченно глядели на Полу, когда она спрашивала, были они здесь в прошлый четверг или нет. Как только Поле удавалось втолковать собеседнику, кто она такая и чего хочет, — с помощью жеста или демонстрации служебного удостоверения и фотографии Робби, — большинство собеседников пожимали плечами в знак того, что ничего не помнят или же им все это безразлично.

Через час она вынуждена была признать, что удача от нее сегодня отвернулась. Мечтатели, с которыми она поговорила, пребывали в расстроенных чувствах — либо из-за того, что упустили последний шанс сфотографироваться с Робби Бишопом, либо, что еще печальнее, из-за того, что видели его, но толком не сумели осознать этот факт. Только один парень рассказал ей, что видел Робби у барной стойки: тот пил, причем не один.

— Он пил с мужчиной или с женщиной? — нетерпеливо спросила Пола.

— С каким-то типом. Я его не узнал, так что не стал, короче, обращать на него внимание. Я бы, может, его попросил меня щелкнуть вместе с Робби, но я, короче, забыл зарядить телефон, он у меня отрубился, и я, короче, не парился насчет фотки.

— А вы его когда-нибудь раньше видели, этого парня? — Пола не готова была отступиться так рано.

— Я ж вам говорю, я на него, короче, особо не глядел. Без понятия, видел я его или как. Может, да, а может, и нет. Я его, короче, не рассмотрел.

— Высокий? Низенький? Волосы светлые? Темные? — Пола старалась не показывать раздражения.

Свидетель помотал головой:

— Правду вам сказать, я тогда хорошо принял. Я на него не особо-то пялил глаза. С Робби и с такими, как он, всегда так. Встретишь где-нибудь случайно — вылупишься на него и совсем, короче, не замечаешь, с кем он. Если только это, короче, тоже не какая-нибудь знаменитость. Или не какая-нибудь клевая девчонка. Ты просто стоишь и думаешь: «Черт, да я ведь рядом с самим Робби Бишопом». — Вид у него сделался удрученный.

В унынии Пола протолкалась к углу барной стойки и попыталась привлечь внимание кого-нибудь из персонала. Пот лил с нее градом, ее мучила жажда. Наконец один из облаченных в черное служащих принял ее заказ. Ожидая сдачи, Пола рассеянно смотрела перед собой.

У нее вдруг перехватило дыхание: она заметила крошечную камеру видеонаблюдения, угнездившуюся среди прожекторов, ярко светивших вниз на гранит стойки.

— Ах ты моя красавица, — прошептала она.

Когда бармен вернулся с пригоршней монет, он с удивлением обнаружил, что посетительница исчезла.

Тяжелая дверь, наглухо отделявшая студию от каморки звукорежиссера, открылась, и на пороге возникла Бинди Блис; в руке у нее болталась полупустая бутылка минеральной воды. Другой рукой она стянула с головы повязку цветов Африканского национального конгресса, высвобождая темные кудри. Кэрол подумала: они наверняка являли собой колоритную пару — красавчик Робби, типичный англичанин, и смуглокожая Бинди. Эта масса волос, черные джинсы и облегающий черный топик подчеркивали стройность ее фигуры. Кэрол решила, что ей вполне могла бы подойти детская одежда.