Тайны знаменитых пиратов, или «Сундук мертвеца» - [17]

С восторгом были встречены главы, где говори­лось о том, как старый морской волк, получив чер­ную метку, «отдал концы», после чего наконец в действие вступила нарисованная карта. Ее-то и пы­тались тщетно заполучить слепой Пью с дружками. К счастью, она оказалась в руках доктора Ливси и сквайра Трелони.

Познакомившись с картой таинственного остро­ва, они решили плыть на поиски клада. Ллойд, в душе отождествлявший себя с Джимом, бурно воз­ликовал, когда узнал, что мальчик пойдет на ко­рабль юнгой. Впрочем, иначе и быть не могло – ведь по просьбе участников приключения именно он и должен был рассказывать всю историю с само­го начала до конца, не скрывая никаких подробнос­тей, кроме географического положения острова.

И вот быстроходная и изящная «Эспаньола», по­кинув Бристоль, на всех парусах идет к Острову со­кровищ. Румпель лежит на полном ветре, соленые брызги бьют в лицо, матросы ставят бом-кливер и грот-брамсель, карабкаются, словно муравьи, по фок-мачте, натягивают шкоты. А сквозь ревущий ветер слышатся слова старой пиратской песни: «Йо-хо-хо, и бутылка рому…»

Так в атмосфере всеобщей заинтересованности будто сама собой рождалась рукопись будущего «Острова сокровищ». Не было мучительного процес­са сочинительства, признавался позже Стивенсон, приходилось лишь спешить записывать слова, чтобы продолжить начатую игру. Вот когда в полной мере проявилась давняя его страсть придумывать и свя­зывать воедино несуществующие события. Задача заключалась в том, чтобы суметь вымысел предста­вить в виде подлинного факта.

Подобных примеров, когда поводом рождения романа, рассказа или стихотворения служили самые, казалось бы, неожиданные причины, в том числе и игра, можно немало найти в истории литературы.

Однажды осенним дождливым вечером весь про­мокший Тютчев, вернувшись домой, бросился запи­сывать стихотворение «Слезы людские», рожденное под шум дождя. Или вот еще пример: Гёте в порыве вдохновения, охватившего его при виде горного пейзажа, записал углем прямо на двери охотничьего домика на горе Кикельхан в тюрингском лесу зна­менитые строки, переводимые Лермонтовым: «Гор­ные вершины спят во тьме ночной…»

Чтобы развлечь больную жену, Я. Потоцкий начал сочинять для нее историю, которая стала известна под названием «Рукопись, найденная в Сарагосе». В результате пари появились романы Д.-Ф. Купера «Шпион» и Р. Хаггарда «Копи царя Соломона».

Неожиданно во время прогулки родился рассказ о приключениях Алисы в Стране чудес. Его автор Льюис Кэрролл и не помышлял о создании книги. Просто в тот день ему захотелось развлечь удиви­тельной историей трех девочек, одну из которых, кстати, звали Алиса. Для этого он и придумал свое­образную литературную игру и сочинил сказку о ее путешествии под землю. Много лет спустя другой писатель, Юрий Олеша, также ради девочки, кото­рая жила в одном из московских переулков, приду­мал прелестную сказку «Три толстяка» и, так же как и Льюис Кэрролл, подарил этой девочке свой роман-сказку с посвящением.

Из литературной игры родилась и сказка Лимана Фрэнка Баума. Произошло это так. Обычно во время «семейного часа» писатель по просьбе своих детей выдумывал для них разные сказочные истории. Чаще всего их действие происходило в волшебной стране. На вопрос, как она называется, писатель ответил: «Оз». Это название он нашел на книжной полке, там, где в алфавитном порядке стояли переплетен­ные бумаги его архива с указанием на корешках: А—М, O—Z. Вскоре, в 1889 году, появилась книга «Мудрец из страны Оз», известная у нас под назва­нием «Волшебник Изумрудного города» в пересказе А. Волкова. С тех пор книга Л.-Ф. Баума стала одной из самых популярных у ребят всего мира.

Вернемся, однако, к словам Стивенсона о том, что его знаменитая повесть о поисках сокровищ рождалась как бы сама собой и что события, проис­ходящие на ее страницах, так же как и придуманная им карта, – лишь плод писательской фантазии.

Следует ли в этом случае доверять словам автора? Действительно ли «Остров сокровищ», как говорит­ся, чистая выдумка? В том, что это не так, можно убедиться, обратившись к самому роману.

Откуда прилетел попугай?

Какие же источники помогли Стивенсону в со­здании романа и как он сам ими воспользовался? На этот счет мы располагаем, как было сказано, личным признанием писателя.

В его творческой лаборатории были использова­ны и переработаны застрявшие в памяти места из многих книг о пиратах, бунтах на судах и корабле­крушениях, о загадочных кладах и таинственных «обветренных, как скалы» капитанах. Потому-то книга и рождалась «сама собой», при столь безмя­тежном расположении духа, что еще до того, как на­чался процесс сочинительства, был накоплен необ­ходимый «строительный материал», в данном случае преимущественно литературный, который засел в голове и как бы непроизвольно, в переосмысленном виде выплеснулся на бумагу.

Иначе говоря, когда Стивенсон в приливе вдох­новения набрасывал страницы будущего романа, он не догадывался о том, что невольно кое-что заимст­вует у других авторов. Все сочинение казалось ему тогда, говоря его же словами, первородным, как грех, «все принадлежало мне столь же неоспоримо, как мой правый глаз».