Тайны войны. После Нюрнберга - [17]

«Вопрос в том, чтобы определить, где могут быть сделаны наибольшие приобретения и притом с наименьшими затратами.»

Далее фюрер пустился в длинные рассуждения о «двух ненавистных врагах», Франции и Англии, которых Германия должна была встретить на своем пути. Я уже привел этот его анализ, когда сделал попытку очертить представления Гитлера о мире и мировой политике: Франция — в упадке и под угрозой революции, Великобритания-безоружна, стеснена своей Империей и приняла решение: больше не воевать. О Соединенных Штатах и о России фюрер не говорил.

«Германская проблема, — повторил он снова. — может быть решена только силой, а это всегда связано с риском. Битва Фридриха II за Силезию и войны Бисмарка против Австрии и Франции также были сопряжены с огромным риском. Если мы решаем употребить силу, идя на риск, то нам остается только ответить на два вопроса:

Когда? Как?

Первой целью явится, во всяком случае, одновременное занятие Австрии и Чехословакии. Эта операция устранит угрозу, которая висела бы над флангом Германии в случае ее войны с Западом. Она облегчит достижение нейтралитета Польши, со стороны которой всегда надо опасаться, в случае неудачи Германии, — удара на Восточную Пруссию и Силезию.

«Хотя, — сказал Гитлер, — население в Чехии и густое, тем не менее присоединение ее и Австрии даст нам пропитание для пяти-шести миллионов немцев, благодаря вынужденной эмиграции двух миллионов чехов и миллиона австрийцев. Политическая и военная аннексия этих двух государств Германией принесет нам значительное облегчение: сократит и улучшит наши границы, освободит военные силы для других задач и позволит сформировать новую армию в 12 дивизий, считая по одной дивизии на миллион населения».

Оставался вопрос: «Когда?». Фюрер предвидел три возможных варианта. Первый намечал осуществление программы в период 1943-45 годов. Германия была бы к этому времени вполне вооружена, но, с другой стороны, контрмеры со стороны противников могли уменьшить ее относительное могущество. Кроме того, надо было считаться с тем, что национал-социалистическая партия и ее вождь стареют. Во всяком случае 1943-45 годы были крайним сроком. «Мое неизменное решение — разрешить проблему германского пространства до 1943 — 45 г.», — заявил Гитлер.

«Я лично убежден, — продолжал он, — что Англия, а может быть даже и Франция, втайне поставили крест над Чехословакией и что они молча допустят, чтобы Германия, в один прекрасный день, разрубила этот узел. Внутренние затруднения Британской Империи и боязнь ее быть вовлеченной снова в долгую войну в Европе будут решающими соображениями, которые принудят Англию воздержаться от вмешательства. Выступление же одной без английской поддержки мало вероятно, тем более, что ее атака разобьется о наши укрепления. Во всяком случае, наступление Франции через бельгийскую территорию невероятно в случае неучастия Англии.

«Со стороны Италии нельзя опасаться какой либо оппозиции, по крайней мере, пока жив дуче. Быстрота наших действий определит позицию Польши; она наверно не захочет выступить против Германии, имея в тылу Россию. Что касается самой России, то ее военная интервенция будет предотвращена быстротой наших операций.»

Это был вариант 1943-45 гг., самый отдаленный и самый невыгодный. Два другие варианта лучше отвечали нетерпению Гитлера.

Один из них был построен на революцию во Франции. «Если социальные затруднения Франции создадут такую политическую ситуацию, что французская армия не будет в состоянии выступить против Германии, то это будет наилучшим моментом для действий против Чехословакии».

И наконец третий вариант наступал в случае войны Франции с третьей державой, которая как и в предыдущем случае, связывала бы французскую армию. Эту войну Гитлер предсказывал. Он указал на возможного противника Франции: Италию. Он даже назначил срок: лето 1938. И указал причину: трения в Средиземном море в результате гражданской войны в Испании. Он заявил мимоходом, что быстрая победа Франко не соответствовало интересам Германии т. к. продолжение борьбы позволяло Италии укрепиться на Балеарских островах, — главной коммуникационной линии Франции.

Затем Гитлер набросал картину операций. Высадка англо-французских сил на итальянском берегу казалась ему исключенной, а наступление французской армии на фронте Альп — невозможным. Действия итальянского флота воспрепятствовали бы подвозу войск из Северной Африки, так что на германском и итальянском фронтах Франция располагала бы только территориальными дивизиями.

«Если, — сказал Гитлер, — Германия использует эту войну для разрешения австрийской и чешской проблем, то надо полагать, что Англия — будучи занята войной с Италией — не начнет операций против Германии. А без поддержки Англии Франция не предпримет военных действий на Рейне.

«Момент нашего выступления против Чехии будет зависеть от хода итало-англо-французской войны. Он не совпадет с началом войны, а будет совершенно независимым. Оккупация Чехии произойдет молниеносно».

Таково было это историческое заседание 5 ноября 1937 г. В Нюрнберге обвинение основательно усмотрело в нем явное доказательство предумышленности гитлеровской агрессии. Воля к войне здесь проявлена ясно и последовательно. Геринг тщетно пытался опровергнуть это и представить дело так, будто Гитлер хотел лишь разбудить рвение Бломберга и Фрича, которые проявляли слишком мало энергии и задерживали вооружение Германии. После перекрестного допроса, подкрепленного уличающим документом 386 P.S., Геринг должен был признать, что протокол заседания, составленный полковником Гоцбахом, выражал подлинные идеи и замыслы Гитлера.