Тайны военной агентуры - [112]

Впереди транспортов шли процессии тральщиков, судов береговой охраны, установщиков буев и моторных катеров, над ними висели дирижабли, выше, под облаками, проносились эскадрильи истребителей. А окружал эту фантастическую кавалькаду кораблей, набитых солдатами, пушками, танками, автомашинами и снаряжением, громадный эскорт из более чем семисот боевых кораблей.

В их числе был тяжелый крейсер «Огаста», флагман контр-адмирала Кирка, ведущего к секторам побережья «Омаха» и «Юта» американские оперативные силы в составе двадцати одного конвоя. По соседству, величественно дымя, осененные всеми своими развевающимися на ветру боевыми флагами, шли британские линкоры «Рамийи» («Рэмиллис») и «Уорспайт» и американские «Техас», «Арканзас» и горделивая «Невада», которую японцы топили в Перл-Харборе и сбросили со счетов.

Тридцать восемь британских и канадских конвоев, которые шли к секторам побережья «Суорд», «Джуно» и «Голд», вел английский крейсер «Сцилла», флагман контр-адмирала сэра Филипа Виана, который участвовал в выслеживании «Бисмарка». Близко к нему шел один из самых известных крейсеров Королевского флота «Аякс», который вместе с двумя другими крейсерами поймал в гавани Монтевидео «Графа Шпее». Тут также находилось и много других знаменитых крейсеров, в их числе американские «Тускалуза» и «Куинси», британские «Энтерпрайз» и «Блэк Принс», французский «Жорж Легю» — всего двадцать два.

По краям рядов транспортных судов шли разные другие корабли: сторожевики, корветы, канонерские лодки — в их числе голландский противолодочный патрульный корабль «Сумба» — быстроходные патрульные торпедные катера и шустрые вездесущие эсминцы. Помимо десятков американских и британских эсминцев там были и канадские «Капель», «Саскачеван» и «Ре-стигуш», норвежский «Свеннер» и даже «Пиорун» — вклад военно-морских сил Свободной Польши.

Медленно, тяжело эта великая армада пересекала канал. При этом поразительным образом соблюдался поминутный график невиданного доселе морского движения. Суда выходили из британских портов и, двигаясь вдоль побережья двумя конвойными линиями, входили в зону сбора к югу от острова Уайт. Здесь они перераспределялись и перестраивались в соединения, направляющиеся к одному из пяти секторов побережья, к которому они были определены. Покидая зону встречи, символически названную «Площадь Пикадилли», корабли уходили вдоль линий буев в сторону Франции. По мере приближения к Нормандии эти пять путей расходились, точно сеть хайвэев, так что к каждому сектору подходило по два «шоссе» — одно для быстроходных судов, другое для тихоходных. Впереди, у этих развилок, но позади передового отряда тральщиков, линкоров и крейсеров, находились суда командования — пять штурмовых транспортов, ощетинившихся радиоантеннами и локаторами. Этим плавучим командным пунктам предстояло стать нервными центрами вторжения.

Корабли были повсюду, и для находившихся на них людей эта историческая флотилия была «самым впечатляющим и незабываемым зрелищем», которое им когда либо приходилось видеть. Оказавшиеся наконец в пути солдаты почувствовали себя гораздо лучше — несмотря на качку и ожидающую впереди смертельную опасность. Люди по-прежнему находились в напряжении, но вместе с тем ощущали некоторое облегчение, теперь каждый просто хотел поскорей взяться за выполнение возложенной на него задачи и покончить с ней. На десантных судах и транспортах люди писали последние письма, коротали время за бесконечными карточными играми и разговорами, а капелланы, как вспоминает майор Томас Даллас из 29-й дивизии, «шли нарасхват».

Прошло не так уж много времени с начала плавания, когда многие солдаты, которые прежде проводили часы в беспокойстве, прикидывая свои шансы уцелеть, уже потеряли терпение и не могли дождаться, когда они ступят на берег. Морская болезнь, словно эпидемия, поразила 59 конвоев, особенно тяжелые, грузно раскачивающиеся на волнах десантные суда. Впрочем, каждый солдат был снабжен таблетками против укачивания, а в его снаряжение входил элемент, обозначенный в списках необходимых для десантника вещей с характерной армейской лаконичной конкретностью: «Пакет рвотный, один».

Некоторые пытались читать книги — книги, которые в своем большинстве представлялись в тех обстоятельствах чудными и странными, не имея с ними ничего общего. Капеллан Лоренс Дири из 1-й дивизии, находившийся на транспортном судне «Эмпайр Энвил», был удивлен, увидев британского офицера, читающего «Оды» Горация на латыни. Сам Дири, которому предстояло высаживаться в секторе «Омаха» в первой волне вместе с 16-м пехотным полком, пробел этот вечер за чтением «Жизни Микеланджело» Саймондза. На соседнем десантном судне капеллан Джеймс Дуглас Гиллан, канадец, открыл томик, строки которого имели смысл для каждого этой ночью, и чтобы успокоить свои нервы и нервы своих товарищей—офицеров, открыл библию на 23-м псалме и прочитал вслух: «Господь — мой пастырь; я не хочу...»

Было чуть больше четверти одиннадцатого вечера, когда подполковник Майер, начальник контрразведки 15-й армии, выскочил из своего кабинета — в руке он держал, наверное, самое важное сообщение из тех, что немцам удалось перехватить за всю войну. Майер знал теперь, что втбржение начнется в ближайшие 48 часов. Он вбежал в столовую, где генерал Ганс фон Зальмут играл в бридж в компании своего начальника штаба и еще двух офицеров, и выпалил: